<<<< Обратно в раздел
Из личного архива П.Вареса. (пер. с англ.)
Из выступления премьер-министра Швеции И.Карлссона в Международном
институте по исследованию проблем мира и разоружения в Стокгольме от 3
февраля 1989 г.:
Реформы в Советском Союзе оказали свое влияние на страны Восточной
Европы, и этот процесс будет неизбежно продолжаться. У нас есть все
основания думать, что эти страны в будущем получат большую свободу как
внутри страны, так и в международном плане. Разумеется, будут различия как в
темпах этого процесса, так и в степени народного энтузиазма. Республики
Советской Прибалтики, в частности, имеют необходимый потенциал и сильное
желание осуществлять изменения, запланированные для СССР в целом. Несомненно
с полным основанием можно назвать Балтийские республики "авангардом
перестройки". <...> Нам неизвестно, к чему приведут перестройка и гласность.
Мы не можем предвидеть, как будут проходить гигантские преобразования
советского общества, которые только что начались. Однако еще труднее, чем
предсказать это, представить себе альтернативу этим процессам.
Из речи И.Карлссона на открытии Х конференции по балтийским
исследованиям в Стокгольме от 7 июня 1989 г.:
В Балтийских республиках многие возникшие требования поддерживаются
благодаря перестроечному движению, а также, я думаю, благодаря Народному
4[)]P[OHT]У^ Коммунистической партии и правительству.
Эти требования часто противоречат интересам центральной советской
бюрократии, что неудивительно, учитывая те долгие злоупотребления и
отвратительное управление, которым перестройка должна положить конец. В
Советском Союзе в целом именно бюрократы символизируют преступления
прошлого. Неудивительно также, что Балтийские республики начинают играть
особую роль в модернизации советского общества -роль авангарда перестройки,
если угодно. В этих республиках существует культурная традиция хорошей
организации и напряженной работы. Есть также и прямое желание использовать
новые благоприятные возможности для достижения лучшей и более демократичной
жизни для всех.
Из газеты "Советская Эстония" (Таллинн) от 4 февраля 1990 г.
Из декларации по вопросу о государственной независимости Эстонии,
принятой в Таллинне республиканским собранием народных депутатов Эстонской
ССР всех уровней 2 февраля 1990'г.:
Собрание напоминает Организации Объединенных Наций, правительству
Советского Союза, правительствам всех государств и мировой общественности:
после окончания второй мировой войны в соответствии с общепризнанными
принципами Атлантической хартии в качестве самостоятельных государств были
восстановлены все государства, оккупированные во время войны воюющими
странами - все, кроме трех членов бывшей Лиги Наций, трех Балтийских
государств, одним из которых является Эстония. Собрание приветствует любые
меры демократического характера, направленные на восстановление Эстонской
Республики... Собрание обращается к Организации Объединенных Наций,
участникам Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в
Европе, правительствам всех государств и к мировой общественности с призывом
понять и поддержать наши законные требования, наше очевидное право вернуть
себе насильно отнятое у нас законное место среди независимых государств, к
которым мы относились и к которым продолжаем морально и де юре причислять
себя уже семьдесят лет. Никогда больше решения и соглашения великих держав
не должны определять судьбу малых народов и государств.
401
Из: U.S.Senate Committee on Foreign Relation. Republican Staff,
Washington, 1990, June 19. (пер. с англ.)
Из совместной резолюции Сената и Палаты представителей конгресса США от
18 июня 1990 г.:
1. Конгресс признает неизменное желание и право народов Балтийских
стран на свободу и независимость,
2. Конгресс, в соответствии с политикой Соединенных Штатов, выраженной
в отказе от признания советской оккупации Балтийских государств, призывает
Советский Союз признать суверенитет Балтийских государств и удовлетворить
справедливые требования балтийских народов добиться независимости от
иностранного доминирования и угнетения, как это гарантировано VIII принципом
Хельсинкских соглашений, подписанных Советским Союзом,
3. 14 июня 1990 г. - годовщина массовой депортации балтийских народов в
1941 г. -определена как "День Свободы Балтики", как символ солидарности
народа Соединенных Штатов с чаяниями угнетенных балтийских народов, в связи
с чем
4. Президент уполномочен и обязан выступить с заявлением, в котором
содержался бы призыв к народу США отметить День Свободы Балтики
соответствующими церемониями и мероприятиями и передать в течение 60 дней в
Конгресс перечень специальных акций правительства США в поддержку принципа
непризнания,
5. поддержать мирное восстановление независимости Балтийских
государств, а также
6. способствовать тому, чтобы СССР взял курс на политику поддержки
мирного перехода к независимости и демократии в Балтийских государствах.
Из: Latvian Information Bulletin..., 1990, N4-90, July, p. 4-5. (пер. с
англ.)
Из письма лидера демократического движения в Польше Л.Валенсы в
Норвежский комитет по Нобелевским премиям в 1990 г.:
Литва, Латвия и Эстония - страны, которые идут своим путем к
независимости. В то время, как мир занимает пассивную позицию, они
исключительно смело демонстрируют свою преданность идеям свободы и
национального суверенитета - идеалам, которые содержатся в конституциях всех
демократических государств, они делают это несмотря на многочисленные
попытки спровоцировать социальные конфликты в их странах путем оказания
военного, политического и экономического давления.
Мне хочется предложить народы Литвы, Латвии и Эстонии для присуждения
им Нобелевской премии 1990 г. Эта почетная награда Балтийским государствам
была бы знаком одобрения от имени всемирной общественности. Она разрушила бы
заговор молчания вокруг проблемы их независимости. Если балтийским народам
будет присуждена Нобелевская премия, западные правительства, вероятно,
предпримут тогда соответствующие этические шаги по отношению к малым
государствам, не столь сильным в экономическом и политическом отношении.
Из: Press Release of the Swedish mission to U.N; New York, 1990, Oct.
1. (пер. с англ.)
Из выступления министра иностранных дел Швеции С.Андерсона на саммите
СБСЕ 1 октября 1990г.:
Мое правительство поддерживает надежды балтийских народов на
самоопределение. Необходимо принять меры, чтобы представители Балтийских
республик имели соответствующие возможности следить за процессом СБСЕ <...>
Нам трудно представить себе будущую Европу цельной без участия народов
Эстонии, Латвии и Литвы.
402
Из: Press Release of the Mission of Icelandic U.N,, New York, 1990,
Oct. 2. (пер. с англ.)
Из выступления министра иностранных дел Исландии Й.Б.Ханнибалссона на
саммите СБСЕ 2 октября 1990г.:
Любое решение Балтийского вопроса должно полностью соответствовать
основным принципам хельсинкского Заключительного акта. Уклониться от
ответственности за помощь малым народам Европы в осуществлении их законных
прав, значит подвергнуть риску целостность самого процесса СБСЕ.
Из: Press Release of the Norwegian mission to U.N., New York, 1990,
Oct. 2. (пер. с англ.)
Из выступления министра иностранных дел Норвегии К.М.Бундевика на
саммите СБСЕ 2 октября 1990г.:
Процесс СБСЕ необходимо расширить. Со своей стороны мы считаем, что
Эстония. Латвия и Литва отвечают всем требованиям, чтобы быть допущенными на
заседания СБСЕ в качестве наблюдателей. Мы сожалеем, что Балтийский вопрос
остается нерешенным. Норвегия поддержвает законные чаяния балтийских народов
и надеется, что переговоры по осуществлению этих чаяний начнутся в ближайшем
будущем.
Из: Press Release of the Mission of Finland to U.N; New York, 1990,
Oct. 3. (пер. с англ.)
Из выступления министра иностранных дел Финляндии П.Паасио на саммите
СБСЕ 2 октября 1990г.:
Балтийские народы выразили свой интерес к процессу СБСЕ. Финляндия
рассматривает с большой симпатией стремление балтийских народов к
самоопределению. Мы надеемся, что предстоящие трудности могут быть решены
путем переговоров. Балтийские государства могли бы таким образом занять
должное место в процессе СБСЕ.
Из: U.S. Department of State. Of fice of the Assistant Secretary.
Spokesman, New York, 1990, Oct. 1. (пер. с англ.)
Из речи государственного секретаря США Дж.Бейкера в Москве от 12
октября 1990 г.:
Хотелось бы сказать несколько слов о Латвии, Литве и Эстонии. Мы вновь
подтверждаем заявление президента Форда о том, что подписание хельсинкского
Заключительного акта не изменило позицию США в отношении статуса Балтийских
государств. На встрече в верхах в Вашингтоне президент Буш подтвердил нашу
убежденность в том, что следует вести систематический диалог, чтобы чаяния
балтийских народов были выполнены.
Из: Congressional Record, vol. 137, Washington, 1991, N 11, Jan. 16.
(пер. с англ.)
Из резолюции Конгресса США от 16 января 1991 г.:
I. Правительство и народ США оказывают твердую и бескомпромиссную
поддержку праву народов Литвы. Латвии и Эстонии на независимость и
демократию.
403
2. Советский Союз должен немедленно прекратить все враждебные действия
против балтийских народов, убрать войска с балтийских объектов и из
правительственных зданий и на добровольных основах начать переговоры о
восстановлении независимости Балтийских государств с демократически
избранными правительствами Балтийских республик.
Из личного архива П.Вареса. (пер. с англ.)
Из документов Конгресса США. Палата представителей, Вашингтон, окр.
Колумбия 20515:
30 января 1991 года
Достопочтенному Михаилу Горбачеву
Президенту Союза Советских Социалистических Республик
Уважаемый г-н Президент!
Я пишу Вам по поводу трагических событий в Литве и других районах
Прибалтики. Нет никаких сомнений в том, какова моя личная позиция и позиция
других членов Конгресса Соединенных Штатов: использование военной силы
против беззащитных гражданских лиц с намерением заставить их склониться
перед солдатским сапогом является неприемлемым.
Помимо выражения моего гнева и возмущения, я также предпринял
дополнительный шаг, приложив видеозапись событий в Литве с использованием
военной силы, находящейся под Вашей властью. Я хочу быть уверен в том, что
Вы, нынешний союзник и партнер Соединенных Штатов, полностью осведомлены о
происходящем там.
Г-н президент, ужасающие картины советских танков, автоматов и войск,
подвергающихся грубому насилию мужчин и женщин, старых и молодых,
вооруженных лишь собственной гордостью, должны встревожить Вашу совесть, как
встревожили всех нас в Соединенных Штатах.
Пожалуйста, г-н Горбачев, прекратите это кровопролитие!
В то же время я должен сообщить Вам, что Конгресс Соединенных Штатов
един в своей поддержке требования президента Буша о прекращении
использования войск для атаки на демократию по всей Прибалтике. Кроме того,
я намерен просмотреть прилагаемую видеозапись с моими коллегами по Конгрессу
и уверен, что за этим последуют серьезные совещания членов конгресса,
которые позволят Вам удостовериться в том, что ни одна возможность заявить о
нашем протесте против этой акции Советского Союза не будет упущена.
С уважением, Гарри Л. Акерман член Конгресса
Из газеты "Эстония" (Таллинн) от 25 августа 1991 г.
Указ
Президента Российской Советской Федеративной Социалистической
Республики О признании государственной независимости Эстонской Республики
1. В связи с решением Верховного Совета Эстонской Республики об
объявлении государственной независимости признать государственную
независимость Эстонской Республики.
2. Министерству иностранных дел РСФСР провести соответствующие
переговоры и подписать соглашение об установлении дипломатических отношений
между РСФСР и Эстонской Республикой.
3. Призвать Президента СССР признать государственную независимость
Эстонской Республики и провести переговоры для урегулирования
межгосударственных отношений между СССР и Эстонской Республикой.
404
4. Призвать международное сообщество признать государственную
независимость Эстонской Республики.
Президент РСФСР Б.Ельцин Москва, Кремль 24 августа 1991 г. No81
Из газеты "Eesti Paevaleht" (Таллинн) от 9-11 января 1997 г. (пер. с
эст.)
Итоги американской политики непризнания П.А.Гоубл
Оккупация Советским Союзом трех Балтийских государств в июне 1940 г.
поставила Соединенные Штаты перед трудным политическим выбором. Советское
правительство утверждало, что эти три государства попросили принять их в
Союз ССР, однако с самого начала было предельно ясно, что сталинское
вторжение произошло на основании предварительно заключенного соглашения с
Гитлером, печально известного пакта Молотова-Риббентропа 1939 г., который
разделил на сферы влияния Восточную Европу и создал условия для развязывания
в Европе второй мировой войны.
Соединенные Штаты уже выступали противником изменений политической
карты мира с использованием силы. В сентябре 1931 г. госсекретарь Генри
Стимсон осудил создание японского марионеточного режима в Манчжурии и
заявил, что Соединенные Штаты не признают никаких изменений политического
статуса путем, который "идет вразрез" с Уставом Лиги Наций и пактом
Бриана-Келлога 1928 г. Такая политика, известная под названием доктрины
Стимсона, осталась последовательной политикой Америки, имевшей особую силу в
отношении тех государств, с которыми Соединенные Штаты поддерживали
дипломатические отношения. Эстония, Латвия и Литва относились к их числу с
1920-х гг.
После военной окупации Балтийских государств Советским Союзом
сотрудники министерства иностранных дел рассуждали о том, какие действия
можно было бы предпринять. Лой Гендерсон, руководитель рабочей группы
европейского отдела, в секретном меморандуме потребовал четкой реакции на
советскую агрессию:
"Может ли правительство Соединенных Штатов, придерживаясь определенных
норм принятия решений и поведения в случае немецкой и японской агрессии, не
придерживаться тех же норм по отношению к агрессии Советского Союза? Другими
словами <...> намеревается ли правительство проводить одну политику в
отношении, допустим, Чехословакии, Дании и оккупированной Германией Польши и
другую - в отношении Латвии, Эстонии, Литвы и Финляндии? Должны ли
Соединенные Штаты продолжать непризнание последствий агрессии независимо от
того, кто является агрессором, или, если им это выгодно, закрыть глаза перед
фактом того, что известные государства осуществляют агрессию против своих
соседей?"
Рассуждения Гендерсона были настолько убедительны, что 23 июля и.о.
госсекретаря Самнер Уэллес сделал заявление, явившееся основополагающим
документом американской политики непризнания:
"В последние дни стремительно подошли к концу процессы, которые
предусматривают целенаправленное уничтожение политической независимости и
территориальной целостности трех Балтийских государств - Эстонии, Латвии и
Литвы - одним из их могущественных соседей. С того дня, как народы этих
республик впервые добились независимости и демократического устройства,
американский народ с глубоким и доброжелательным интересом следил за их
достойными восхищения успехами в создании собственного государства.
Американский народ выступает против хищнических действий, независимо от
того, осуществляются ли они с использованием силы или под угрозой ее
использования. Он также против всяческого вмешательства любого государства,
каким бы могущественным оно ни было, во внутренние проблемы другого, даже
самого слабого, суверенного государства".
405
Если Гендерсон только еще раз подчеркнул американские принципы, то
заявление Уэллеса, кроме тою, отражало соображения, вытекающие как из
внутриполитических, так и из более обширных внешнеполитических проблем. С
одной стороны, Франклин Рузвельт на третий срок выдвинул свою кандидатуру на
пост президента, а диаспоры из Балтийских государств в Соединенных Штатах
насчитывали свыше 600 000 человек. Не было ничего неожиданного в том, что
Рузвельт встретился с представителями самой большой из диаспор - литовской -
и подтвердил, что Вашингтон не признает насильственную инкорпорацию трех
Балтийских государств Советским Союзом.
С другой стороны, на деятельность Вашингтона оказывали давление
латиноамериканские государства, уже объявившие политику непризнания
советской агрессии. Вашингтону было относительно легко предпринять такой шаг
еще и потому, что Москва сотрудничала с Берлином, а Вашингтон рассчитывал на
восстановление всех государств, чья независимость пострадала во время войны,
хотя при этом и не брал на себя обязательств по освобождению этих стран, но
морально оставался на позиции противника агрессии.
Однако равновесие между источниками политики непризнания неизбежно
менялось по мере того, как развивались отношения Вашингтона с Москвой,
которая из союзника наци стала союзником Америки, затем врагом Америки в
период холодной войны и, позже, вновь партнером по сотрудничеству.
Несмотря на то, что американская политика непризнания была в первую
очередь моральной позицией, она существенно сказывалась и на практических
действиях Америки в трех направлениях, дополнительно к влиянию, оказываемому
на другие страны и народы.
Во-первых, Соединенные Штаты с 1940 по 1991 гг. непрерывно принимали
дипломатов, назначенных правительствами Балтийских государств до 1940 г. (а
после 1980 г. - дипломатов, назначенных дипломатическими службами Балтийских
государств). Для этого госдепартамент держал на службе референта по
Балтийским государствам, хотя работы на этой должности было немного и
референт имел также другие обязанности. Основной "балтийской" задачей в
течение многих лет было составление поздравлений с национальными праздниками
и ревизия бюджетов дипломатических представительств Балтийских государств.
Такая ревизия была необходима, поскольку в течение всего этого времени США
производили выплаты с замороженных счетов правительств Балтийских
государств, находившихся в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Таким
образом, представительства Балтийских государств все время получали деньги
от собственных правительств. (Единственным исключением было то, что
представительство Литвы в Вашингтоне, деньги которого закончились в 1981 г.,
получало деньги от двух своих балтийских партнеров.) В вестибюле
госдепартамента США по-прежнему развевались флаги Балтийских государств, и
США требовали, чтобы в правительственных картах содержалось примечание о
том, что Вашингтон не признает насильственной инкорпорации Балтийских
государств в состав Советского Союза.
ЗАПРЕТ ПОСЕЩЕНИЙ
Во-вторых, госдепартамент запретил всем высшим должностным лицам -
перечислялись те, кого утверждал сенат, - посещение Балтийских государств,
находящихся под советской оккупацией. Низшие чиновники могли и ездили в эти
государства (работники консульства в Ленинграде регулярно посещали все три
государства), но ни один посол Америки в Москве не делал этого в официальном
порядке.
И, в-третьих, Соединенные Штаты открыто заявили, что не признают
законными ни поставленные у власти правительства в этих странах, ни их
действия. Такая юридическая позиция имела огромную важность и тогда, и, тем
более, после того, как Балтийские государства вновь обрели независимость.
Это означало, что все действия, предпринятые в Балтийских государствах
советской властью, с точки зрения Соединенных Штатов не имеют законного
основания до тех пор, пока не получат одобрения (если получат) свободно
избранных правительств.
Следует помнить и о том, чего в этой политике не было и к чему она
Соединенные Штаты не обязывала. Речь идет опять о трех основных вопросах.
Во-первых, Соединенные Штаты не признавали ни одного эмиграционного
правительства, хотя их создавалось множество.
406
Вашингтон решительно заявлял, что имеет дело только с теми
правительствами, дальнейшая деятельность которых из-за советской оккупации
была невозможна.
Во-вторых, Соединенные Штаты не взяли на себя каких-либо конкретных
обязательств, которые шли бы дальше морального осуждения. Поэтому у
Вашингтона были обширные возможности видоизменять свою политику в
зависимости от того, как развиваются взаимоотношения между Соединенными
Штатами и Советским Союзом. Когда отношения между Москвой и Вашингтоном были
хорошими, политика непризнания со стороны США смягчалась, хотя никогда и не
прекращалась полностью. Если положение ухудшалось, политику непризнания
использовали в качестве политического орудия.
Вопреки ожиданиям многих, в течение 50 лет США предприняли множество
предосудительных шагов, фактически признавая советскую власть в Балтийских
государствах. В 1970 году они выдали литовского моряка Симаса Кудиркаса,
попросившего убежища на американском судне, а в 1980-е постепенно увеличили
число дипломатических визитов в балтийский регион.
И, в-третьих. Соединенные Штаты не считали, что их позиция неизменна.
На самом деле в своей полигике они скорее опирались на тот принцип, что
народам Эстонии, Латвии и Литвы не было предоставлено возможности высказать
свое мнение по вопросу инкорпорации. Если бы такая возможность была им дана
и они одобрили бы инкорпорацию, США готовы были признать, что основа их
политики изменилась, и тем самым политика изжила себя. Этого. однако, не
произошло.
ОСТРАЯ КРИТИКА
Подобная политика вызывала острую критику со стороны американцев
балтийского происхождения, конгрессменов и всех, кого волновала свобода
Балтийских государств. Следует отметить, что те обвинения, которые часто
предъявляют Соединенным Штатам и, в частности. госдепартаменту,
необоснованны.
Несмотря на некоторую неуклюжесть формулировок Потсдамского договора.
Соединенные Штаты не давали в нем обещания на какой-либо предстоящей мирной
конференции признать оккупацию Советским Союзом Балтийских государств
законной. Более того, несмотря на домогательства советской стороны, США не
признали советскую власть в этом регионе и в Заключительном акте совещания в
Хельсинки. Напротив, американские участники переговоров и президент Джеральд
Форд ясно отметили, что ни один из этих документов не меняет американской
политики непризнания. И, в-третьих, госдепартамент не оказывал активного
противодействия этой политике, хотя в комментариях некоторых референтов и
других официальных лиц в адрес американцев балтийского происхождения иногда
действительно выражалось мнение, что Вашингтону следовало бы отказаться от
такого, с их точки зрения, "донкихотства". На самом деле госдепартамент в
своей деятельности никогда не проявлял открытого неуважения в отношении прав
дипломатов Балтийских государств, как это делали министерства некоторых
других стран, где также придерживались политики непризнания.
Самому серьезному испытанию американская политика непризнания
подверглась в марте 1990г., когда литовскому народу посчастливилось избрать
правительство, провозгласившее восстановление довоенного независимого
государства. Это событие вызвало сочувствие американского народа и согрело
сердца американцев балтийского происхождения, но в то же время, без
сомнения, осложнило жизнь американскому правительству, которое как раз
пыталось укрепить связи с Михаилом Горбачевым и советским правительством.
Журналисты и члены конгресса все откровеннее начали задавать вопрос,
когда в Вильнюс будет назначен первый американский посол. В конце концов,
говорили журналисты, политика непризнания требует именно такого шага. Их
настойчивость привела к двум важным сдвигам в политике Вашингтона. Хотя ни
один из них прямо не скомпрометировал политику непризнания, оба, как тогда,
так и в дальнейшем, послужили причиной возникновения серьезных проблем.
Первый сдвиг проявился в том, что представитель госдепартамента
провозгласил принцип, согласно которому Соединенные Штаты не могут признать
правительство, не обладающее контролем над собственной территорией и
границами и к которому нельзя направить дипломата США иначе, как снабдив его
визой третьего государства. Позиция, на вид, разумная,
407
но на деле она перевернула с ног на голову прежнюю практику
госдепартамента в отношении ряда дру1 их стран. Многим поэтому казалось, да
и сейчас кажется, что она преследовала цель не задевать Москву за живое.
Гораздо существенней, однако, было другое. Всего через несколько недель
после шага, предпринятого Литвой, за которым последовали аналогичные
действия Эстонии и Латвии, представители правительства США постепенно начали
говорить языком, отличным от использовавшегося до сих пор в отношениях с
Балтийскими государствами. Вместо упоминаний о непризнании, стали вести речь
о праве народов на самоопределение.
Подобная перемена действительно могла принести облегчение, поскольку
таким образом исключались вопросы о том, когда прибудет посол Вашингтона,
однако она же привела к некоторым последствиям. Во-первых, многие в
Балтийских государствах почувствовали себя преданными, ведь такая перемена в
терминологии неизбежно ухудшала их положение по сравнению с союзными
республиками. Во-вторых, радикально менялось положение украинцев и других
нерусских народов Союза ССР, поскольку следовало, что Вашингтон может
поддержать их в той же мере, в какой до сих пор поддерживал представителей
Балтийских государств - Вашингтон автоматически намекал и на их право на
самоопределение.
В-третьих, и это самое главное, в результате такой перемены московские
ретрограды убедились, что их толкование американской политики непризнания до
сих пор было верным, а именно, что Вашингтон использует политику непризнания
в качестве троянского коня для уничтожения Советского Союза. Это в свою
очередь убедило их, а в конце концов и Горбачева, что с представителями
Балтийских государств нельзя идти ни на какой компромисс, иначе это приведет
к распаду государства.
Когда в январе 1991 г. по приказу Горбачева произошли кровавые расправы
в Вильнюсе и Риге, политике Вашингтона был вновь брошен вызов, и вновь
многие, как в государствах Балтии, так и в других местах, сочли ее
находящейся не на должном уровне. Американский народ и конгресс, в задачу
которого входило поддержание американских принципов, ужаснулись. Около
миллиона американцев балтийского происхождения, оказывавших
внутриполитическое давление на политику в отношении Балтийских государств,
негодовали. В то же время американское правительство, которое основательно
побаивалось ненароком совершить что-то такое, что затронуло бы область
широких политических проблем (например, неофициальные договоры с Горбачевым
в отношении "Бури в пустыне"), решило соблюдать осторожность. <...>
Однако такая осторожность привела к выводу о том, что Вашингтон изменил
своей принципиальной политике непризнания.
Все хорошо, что хорошо кончается, и шаги Соединенных Штатов, хотя и
более медленные, чем многим бы хотелось, оказались важны для восстановления
независимости Балтийских государств, и даже более существенны, чем акции
любого другого государства.
Многие в аппарате Буша и в иных местах были убеждены, что признание
Америкой находящихся у власти правительств Балтийских государств
правопреемниками и продолжателями политики довоенных правительств означало
окончание политики непризнания.
Такой вывод, однако, ошибочен. Эта политика не только не привела в
прошлом к отходу Балтийских государств от Советского Союза, но и сохраняет
три сферы действия, хотя многие и не желают признавать этого.
Во-первых, американская политика непризнания представляет собой
международную поддержку принципа правопреемственности Эстонии, Латвии и
Литвы начиная с 1920 года - то, что нынешнее правительство России так и не
согласилось признать. Следовательно, любой отказ от политики непризнания и
тем самым от исключительности Балтийских государств подрывает независимость
этих государств в будущем.
Во-вторых, американская политика непризнания представляет собой
правовую основу для рассмотрения действий Советского Союза, совершенных на
территории Балтийских государств в период с 1940 по 1991 гг. Этот обзор еще
далеко не завершен и является предпосылкой для их полноправного членства в
содружестве стран Европы.
И, в-третьих, американская политика непризнания со всеми ее недочетами
представляла и представляет собой один из немногих случаев в мире, когда в
течение долгого времени
408
верность принципам предпочитали выгоде. Считать это только историческим
фактом, означало бы предательство как наших принципов, так и самих себя.
Как рассуждали в 1940 г. Лой Гендерсон и Самнер Уэллес, Вашингтон не
должен был делать подобный шаг - сколько бы пользы он ни принес в короткое
время, в более отдаленной перспективе стоил бы несравнимо дороже.
Следовательно, да здравствуют Балтийские государства, да здравствует и
политика непризнания, сохранение того и другого для всех нас чрезвычайно
важный принципиальный и политический вопрос.
Из: "Relations between the Nordic Countries...",?.221-223. (пер. с
англ.)
<0 посещениях Балтийских государств и политике непризнания инкорпорации> П.Кюн
В 1956 г. датский посол в сопровождении делегации датского парламента
посетил Ригу, а в 1970 г. - Таллинн. В 1974 г. в связи с получившим широкое
освещение в прессе официальным визитом в Балтийские республики
австралийского посла сэра Джеймса Плимсолла, датский посол в Москве
В.У.Хаммерсхаймб писал министру иностранных дел, что хотел бы посетить
Балтийские республики; он не видел в этом никакой проблемы, поскольку, по
его мнению, Дания молчаливо признала инкорпорацию, подписав в 1964 г.
соглашение о компенсации. Однако правительство все еще хотело сохранить
"неясность" позиции Дании, а визит, нанесенный сразу после визита
австралийского посла, мог быть истолкован более определенно. Поэтому
Хаммерсхаймб получил указание остаться в Москве. В 1976 г. Хаммерсхаймб
посетил Балтийские республики в частном порядке, избегая официальных
приемов, насколько это возможно, чтобы не вступать в конфликт с общими
правилами дипломатического этикета. Как и в 1950-е гг., необходимо было
сохранять неопределенность политики со стороны Дании.
В 1978 и 1979 гг. в связи с тем, что в Таллинне, в рамках Московских
Олимпийских игр 1980 г., должна была проводиться парусная регата, в
структурах НАТО прошло обсуждение политики западных стран в отношении
Балтийских государств. Это обсуждение представляло для Дании особый интерес,
так как супруг королевы Дании, принц Хенрик, собирался присутствовать на
соревнованиях. Юридический отдел министерства иностранных дел обсудил. можно
ли рассматривать подобный визит как шаг в направлении юридического
признания. Юридический отдел указал на два фактора: а) признание должно быть
проведено лицом, которое может принимать внешнеполитические решения, то есть
министром или официальным лицом более высокого ранга, а члены королевской
семьи такими полномочиями не обладают, б) согласно 0'Доннеллу, за действием
должно стоять намерение признания. В данном случае ни одно из условий не
было выполнено.
В связи с переговорами в НАТО, датское министерство иностранных дел
подготовило меморандум, содержавший значительную переоценку датской политики
в отношении Балтийских государств. В меморандуме утверждалось, что до
подписания в 1964 г. соглашения о компенсации, "датская политика
представляла собой как юридический, так и фактический отказ от признания".
Отношение Дании после подписания договора о компенсации описывалось как
"неясное", так как последствия подписания для вопроса оценки признания были
"трудными". Очевидно, таковым оно было уже со времени резолюции Даля в 1950
г., когда министерство в первый раз попыталось отрицать наличие признания de
facto. В результате меморандума 1979 г. Дания акцептировала признание de
facto, выработанное на переговорах в НАТО. Государства-члены НАТО
представили черновое определение того, что могло бы считаться признанием.
Оно должно было быть сделано компетентным представителем власти и содержать
намерение признания. Страны НАТО приняли также решение воздержаться от
официальных визитов в Балтийские государства, эту политику поддержало
подавляющее большинство государств, включая Нидерланды, Португалию и
Испанию, признавших аннексию Балтийских государств Советским Союзом.
В 1981 г. по инициативе Великобритании в ЕС было предпринято обсуждение
политики государств-членов ЕС по отношению к Балтийским странам. Дания
подтвердила свою
409
политику фактического, но не юридического признания аннексии. Эту
позицию датские
представители отстаивали на различных международных форумах вплоть до
конца 1980-х. В ;
1980-е гг. проблема часто обсуждалась в ЕС, главным образом, в связи с
письменными i
запросами членов Европейского Парламента. Другим международным форумом
была |
Парламентарная Ассамблея Совета Европы, начиная с 1950-х гг.
проявлявшая острый интерес к | Балтийским государствам.
В 1983 г. правительство обсуждало результаты подписания Данией
Заключительного акта СБСЕ в Хельсинки в связи с вопросом признания
инкорпорации Балтийских республик. С одной стороны, было отмечено, что
Заключительный акт не является документом, накладывающим юридические
обязательства, и в нем отсутствует "воля к признанию", но, с другой стороны,
было подтверждено, что заявления о неприкосновенности границ Европы усилили
"презумпцию фактического признания аннексии Данией".
Дания следовала правилам, в соответствии с которыми послы не могли
официально посещать Балтийские государства, однако это разрешалось делать
сотрудникам посольства более низкого ранга. Например, торговый атташе
посещал Балтийские республики в 1983, 1985 и 1988 гг. Сотрудники
министерства окружающей среды "многократно" посещали Таллинн в рамках
сотрудничества с Советским Союзом по вопросам Балтийского моря.
Были и визиты из Балтийских республик в Данию. В октябре 1981 г.
министр культуры Литвы Ионас Белинис посетил Данию, чтобы принять участие в
"Литовско-датских днях культуры", организованных Обществом датско-советской
дружбы. Белинис был даже принят министром культуры Лизе Ёстергаард. Это не
противоречило политике непризнания, поскольку Белинис ходатайствовал о визе
по обычным каналам, указывая профессию, назвал себя писателем, и, кроме
того, отсутствовало намерение признания с датской стороны. В 1984 г. Данию
посетили заместитель председателя Совета Министров Эстонии и министр
сельского хозяйства Хейно Вельди, в 1985 г. - министр мясо-молочной
промышленности Латвии г-жа Сидельникова и, наконец, первый заместитель
председателя Госагропрома Эстонии Тийт Кыукхна. Датские министры и
официальные советско-датские правительственные комиссии приглашались в
Балтийские республики, но датское правительство воздерживалось от подобных
визитов, как только в известность об этом ставилось министерство иностранных
дел. Так, например, произошло в 1977 г., когда Советский Союз предложил
провести заседание официальной советско-датской правительственной комиссии в
Риге, а также, когда туда были приглашены датские министры Кристиан
Кристенсен в 1984 г. и Ларе П.Гаммельгаард в 1987гг.<...>
Ответ на закономерный вопрос, правда ли, что Дания никогда не
признавала инкорпорацию Балтийских государств, был бы отрицательным.
Какое-то время Дания основывала свое поведение на признании Балтийских
государств частью Советского Союза, но позже политика претерпела изменения.
В декабре 1945 г. министр иностранных дел Густав Расмуссен заявил о
фактическом признании, но серьезные разногласия между высшими должностными
лицами по вопросу резолюции Даля в 1950 г. показывают, что позиция Дании
была далеко не определенной. Наблюдения постоянного секретаря Хвасса,
сделанные в 1948 г. в Москве, дают основание полагать, что советская сторона
рассматривала позицию Дании как признание советских прибалтийских республик.
Обращаясь к Западу, например, к Германии или Совету Европы, датчане пытались
отрицать, что существовало признание в какой бы то ни было форме, но когда
это оказалось невозможным, просто затушевали истинный характер признания.
Возникли существенные опасения, что неверное заявление роковым образом
повлияет на соглашение о компенсации национализированной датской
собственности на территории Балтийских государств. Официальные лица
сопоставили ценность политики признания и соглашения о компенсации, и
последнее взяло верх.
Трудно говорить о каких-либо последствиях политики непризнания до 1974
г., когда послам в Москве было дано указание не наносить официальных визитов
в Балтийские республики. Однако даже тогда существовало различие во мнениях
в министерстве иностранных дел по поводу того, каким должно быть отношение
Дании. В том же году посол Хаммерсхаймб доказал, что Дания фактически
признала инкорпорацию.
Уже начиная с 70-х гг., определенно в 1978-79 гг., когда в НАТО
состоялось обсуждение проведения Олимпийских игр в Таллинне, датская позиция
была заморожена и Дания стала поддерживать политику других государств.
Учитывая американское влияние на НАТО,
410
справедливо заключить, что возросшее внимание к практическим
последствиям политики непризнания инспирировалось политикой США.
Под влиянием непрямого давления внутри ЕС со стороны других Северных
стран, т.е. Финляндии и Швеции, а также Федеративной Республики Германии,
датское правительство в 1988г. решило изменить балтийскую политику, но идея
была отставлена. Растущий интерес общественности к балтийскому региону стал
источником большей активности в Балтийском вопросе, постепенно этот регион
оказался в числе приоритетов. После кризиса в Литве в марте 1990 г. Дания
уже принадлежала к откровенным сторонниками балтийской независимости в
западном мире, не отказываясь от своей политики. Это давало датчанам
моральное превосходство по сравнению со шведами, которые, в свою очередь,
пользовались преимуществами прямых официальных контактов.
Из: J.A.Trapans. "The Westandtherecognition oftheBalticStates" ("Запад
вйрйзнвййе
Балтийских государств")^ Journalof Baltic Studies, mi 'XXV, 1994,
^2,^р, У1ЩМШ'{пер, с^. англ.) [:] [!] . ....^.......
^... .^ ,, , ^ , ,, , ; ,^ . , .,^.,,,,^^_ , ^ ^^ ^
Независимость Балтийских государств стала предметом главной
озабоченности Запада весной 1990 г., когда национальные движения в них
одержали победу на выборах, признанных всеми западными государствами
действительными, демократическими и выражающими волю народа. Вновь избранные
депутаты заняли места в парламентах, которые в качестве полноправных
законодательных органов получили признание и на Западе, и на Востоке. Литва
провозгласила свою независимость 11 марта, Эстония и Лавия, соответственно
30 марта и 4 мая, заявили о намерении "восстановить независимость" в
ближайшем будущем. Новые премьер-министры, министры иностранных дел и
президенты Балтийских республик посещали столицы западных государств и
каждый раз, встречаясь со своими западными коллегами, ставили вопрос о
признании. В то время, как Москва оказывала как прямое, так и косвенное
сопротивление независимости Балтийских республик, на Западе, во всяком
случае в ведущих западных странах, либо хранили молчание, либо выступали с
противоречивыми заявлениями. <...>
С точки зрения Вашигтона, Бонна, Парижа и Лондона, желаемым решением
был бы процесс переговоров. Переговоры не могли дать немедленный результат,
однако ослабили бы напряженность и устранили бы необходимость более
решительного вмешательства со стороны Запада. Москве было дано понять, что
категорически неприемлемо использование силы, Балтийским государствам - что
их независимость не будет признана юридически до тех пор, пока не будут
выполнены все условия, необходимые для признания: полный контроль над
территорией, границами и т.д. Условия, необходимые для демонстрирования
"полного контроля", составили весьма длинный список, выполнение которого
было чрезвычайно затруднительным. <...>
Образцом реакции Запада может послужить политика, проводившаяся в
отношении Балтийских государств администрацией Буша, которую можно было бы
назвать, по меньшей мере, осторожной. В то время, как сенат США и палата
представителей заявляли о поддержке независимости Балтийских государств,
государственный департамент от этого уклонялся. Так в своей речи в комитете
ООН посол Джон Мур сказал, что Соединенные Штаты "не признают насильственной
инкорпорации" Балтийских государств, но настаивал при этом на "постоянном
диалоге" с Советским Союзом, который позволил бы "балтийским народам
воплотить в жизнь их стремления". Такая позиция не противоречила утверждению
Горбачева о том, что Балтийский вопрос является для Советского Союза
"конституцинным вопросом", который следует решать с помощью закона об
отделении. Более того, Мур избегал прямого определения "независимости
Балтийских государств", предпочитая говорить о "стремлениях балтийских
народов".
В 1990-1991 гг. для обретения поддержки Балтийские государства
попытались наладить более близкие отношения со Скандинавскими странами,
оказавшимися достаточно чуткими к предложениям Балтийских государств. Свою
роль здесь сыграла историческая память, но важное значение имело и глубокое
понимание меняющегося соотношения сил в скандинавско-
411
балтийском регионе. Правительства Северных стран финансировали
организацию информационных центров Балтийских государств в Стокгольме и
Копенгагене, послуживших в дальнейшем основой для дипломатических миссий.
Дания, Норвегия, Финляндия, Исландия и Швеция, действуя как отдельно, так и
сообща, посредством Совета Северных стран, поддерживали внешнеполитические
инициативы Балтийских государств. Например, в 1990 г. Северные страны
выступали за то, чтобы Балтийские государства получили статус наблюдателей в
СБСЕ. <...>
В декабре 1990 г. появились признаки того, что Москва собирается
пресечь деятельность народных правительств в Балтийских республиках. После
обращения представителей Советской Армии в этих республиках к Съезду
народных депутатов СССР с требованием о введении там военного положения,
правительства Балтийских республик приготовились к наступлению центра.
Согласовав свои действия, они выступили с обращениями к народу и призвали к
поддержке мировое сообщество. В начале января средства массовой информации
Советского Союза, находившиеся под контролем реакционных военных и
коммунистической партии, стали распространять сообщения о "неизбежной
гражданской войне". Появились сомнительные политические организации,
именовавшие себя "комитетами общественного спасения", которые заявляли о
намерении вырвать власть из рук новоизбранных правительств. В середине
января Горбачев воспользовался этим положением и сообщил об "экстренных
мерах", которые будут предприняты для "восстановления конституции Советского
Союза". <...>
Характеризуя реакцию Запада (на события января 1991 г. в Прибалтике -
Прим. сост.), можно было бы выделить два направления: во-первых, реакция
больших государств, во-вторых - Скандинавских стран, политика которых имела
немаловажное значение. Европарламент в Страсбурге был настроен очень
решительно (возможно, потому, что не представлял какое-либо одно
правительство, в адрес которого Москва могла бы направить дипломатический
протест) и угрожал блокировать оказание помощи СССР в продуктах питания и в
области технологии на общую сумму 1,5 миллионов долларов. Однако Лондон,
Париж, Бонн и Вашингтон предпочли выразить "глубокую озабоченность" и
намерение "пристально наблюдать за ситуацией". Госсекретарь Джеймс Бейкер
заявил о недовольстве США стратегией Москвы в балтийском регионе, сообщая о
беседе президента Буша с Горбачевым и своей встрече с министром иностранных
дел СССР. Объясняя политику Вашингтона в отношении балтийского региона,
Бейкер повторил сделанное ранее послом Муром и уже цитировавшееся
официальное заявление госдепартамента о том, что Соединенные Штаты "никогда
не признавали насильственную инкорпорацию Балтийских государств" и будут
"по-прежнему поддерживать стремление балтийских народов определять свое
будущее".
Наиболее смелую поддержку оказали Балтийским государствам Северные
страны, в первую очередь Исландия и Дания, которые продолжали проводить
решительную политику по отношению к Советскому Союзу. <...>
Представители крупных государств Запада заявляли, что было бы
несправедливо сравнивать их политику в отношении Балтийских государств с
поведением Скандинавских стран и осуждать очевидную медлительность.
Действительно, большие государства были ограничены в своих действиях
императивами внешней политики, как в случае с США, однако и среди них не
наблюдалось единодушия. До падения Горбачева Германия оставалась
безразличной к независимости Балтийских государств, будучи озабоченной
падением коммунистического режима в Восточной Германии. Благодаря огромной
популярности Горбачева среди немцев и возраставшей сердечности
советско-германских отношений, Германии трудно было оказывать какое-либо
сопротивление шагам, предпринимавшимся Горбачевым в Балтийских государствах.
До августа 1991 г. практически невозможно было услышать от германских
официальных лиц заявлений, касающихся Балтийских государств, причем,
наибольшую нерешительность проявлял министр иностранных дел Геншер. С другой
стороны, Франция, хотя публично и не заявляла о своей поддержке, осторожно
помогла представителям Балтийских государств попасть на конференцию СБСЕ в
Париже "с черного хода". Поскольку Франция не решилась публично оскорбить
Горбачева, по его требованию она так же деликатно удалила балтийских
представителей.
Для Великобритании Балтийский вопрос представлял собой лишь часть
большого вопроса о будущем Советского Союза. Внезапное отделение Балтийских
государств могло столкнуть
412
Москву с пути постепенных реформ, хотя некоторые инициативы балтийских
политиков 1990-1991 гг., направленные на завоевание поддержки
Великобритании, оказались ненапрасными. <...> В целом считалось, что в
Великобритании преобладает старомодная вера в то, что империи как таковые,
если они не приносят особого вреда и никому не угрожают, должны быть
сохранены ради безопасности и стабильности. К этому аргументу добавлялось
выражение удовлетворенности тем, что советская империя уже была значительно
ослабленной и менее угрожающей при Горбачеве, чем за десять лет до него.
Следовательно, в продолжении нерешительного или даже мирного поведения
оставалось множество преимуществ. Советский Союз постепенно придет в упадок,
по крайней мере, будет не в состоянии разрушить политические достижения
Балтийских государств, а в будущем три страны как-нибудь достигнут
независимости.
В случае с Соединенными Штатами все обстояло сложнее. В эти годы
администрация Буша занималась разработкой планов "нового мирового порядка",
сменяющего режим времен "холодной войны". Горбачев как реформатор и глава
Советского Союза играл в этой структуре главную роль. Две сверхдержавы, уже
не враждуя, а сотрудничая, должны были определять вопросы международной
безопасности. <...> Нельзя сказать, чтобы действовавшая администрация
отрицала требования Балтийских государств о признании независимости, однако,
подобно Великобритании, она откладывала решение на неопределенное время.
<...>
На протяжении всех лет борьбы Балтийских государств за независимость,
отношение западных государств представляло собой сочетание определенного
сочувствия с изрядной долей опасения. В то время, как шаги Балтийских
государств по налаживанию культурных и экономических связей, в целом, хорошо
принимались, особенно Скандинавскими странами, внешняя политика Запада в
большой степени диктовалась тревогой о том, как бы в результате отделения
Балтийских государств в Советском Союзе не возникла угрожающая
нестабильность или даже не произошел бы его распад, что могло бы повлечь за
собой серьезный дисбаланс в системе международной безопасности. Эта тревога
в общественном мнении Запада существовала до балтийских деклараций о
независимости и не могла быть приписана просоветским настроениям. "Файненшел
Тайме", которую трудно посчитать сторонником Москвы, во время забытого ныне
балтийского кризиса осенью 1989 г. писала, что "на виду у зачарованного, но
отчаявшегося мирового общественного мнения", балтийские национальные
движения идут к столкновению с Москвой, которое может привести к
политическому перевороту. Этого столкновения можно было бы избежать, по
мнению лондонской газеты, если бы балтийские народы расстались с иллюзией о
том, что Запад вступит в третью мировую войну, дабы защитить их свободу.
Горбачев в свете всех событий становился героем трагического предназначения.
Если в 1989 г. администрация Буша еще не считала Горбачева заслуживающим
доверия, видя в нем коротышку-аппаратчика в мешковатых советских брюках. то
к 1991 г. он превратился в некоего Линкольна, во время ночных бдений
меряющего шагами залы Кремля и уверенного в том, что Советский Союз
необходимо сохранить.
Когда пал Горбачев, а вместе с ним рухнул и Советский Союз, оказалось,
что для этого требовалось немного: несостоявшийся переворот интриганов,
нерешительных военных и КГБ. Главные участники заговора были одной природы с
теми, кто стоял за январским переворотом в Балтийских государствах, нередко,
даже одни и те же лица. Понадобилось несколько дней после провала путча,
чтобы западные государства признали независимость стран Балтии. Основной
причиной крутой перемены курса было то, что падение Горбачева явно было так
же непоправимо, как десятилетия назад падение генерала Колчака.
Последователь Горбачева Ельцин не препятствовал балтийскому сепаратизму.
Широкое международное признание независимости Балтийских государств
заняло около двух недель, ожиданий и обдумывании, как это было после первой
мировой войны, не наблюдалось. Признания последовали одно за другим, а
кульминация наступила 17 сентября на Генеральной Ассамблее ООН.
Министр иностранных дел Германии Геншер также отреагировал очень
быстро, понимая, что советской империи, а вместе с ней старому порядку во
всей Восточной Европе приходит конец. Позже внешняя политика Германии
изменилась в связи с распадом Югославии. Пришло осознание того, что баланс
власти между Востоком и Западом нарушился, изменив при этом и соотношение
сил на обоих полушариях. Германия уже не видела необходимости в том, чтобы
обращать внимание на намерения Соединенных Штатов, хотя еще несколько лет
назад главные
413
державы Запада должны были придерживаться основной политической линии,
намечавшейся Вашингтоном и демонстрировавшейся миру во время встреч в
верхах, где европейцы казались скорее наблюдателями, с почетного расстояния
следившими за битвами, переговорами или соглашениями между двумя
сверхдержавами.
Реакция Америки была противоположной реакции Германии. Президент Буш
колебался. Он говорил о том, что следует "пристально рассмотреть ситуацию",
прежде чем Соединенные Штаты смогут признать независимость Балтийских
государств. Очевидно, он полагал, что принятие решений от имени Запада все
еще во власти Соединенных Штатов, словно и не помнил о признаниях, уже
распространенных другими странами. "Америка считает, будто ничего на свете
не происходит такого, что не является делом рук американцев", - сказал один
меткий обозреватель действий администрации Буша, характеризуя неспособность
президента постичь тот факт, что Балтийские государства действительно вновь
обрели независимость и что причиной этого не было политическое решение
Вашингтона. В 1991-м, как и в 1919-м, ведущие державы Запада связывали
независимость Балтийских государств в первую очередь с тем, что они понимали
под будущим России. Предположения оказались неправильными. В 1991-м, как и в
1919-м, последней поняла ошибку американская администрация.
414
Последствия советизации: линия разлома
Из: Archives of the Ministry of Foreign Affairs of Japan. Document
A-6-0-0-6-23. (пер. сяпон.)
Письмо первого секретаря японской миссии в Таллинне Сигэру Симада
министру иностранных дел Японии г-ну Ёсукэ Муцуока 29 июля 15 года Сева
(1940 г.)
Национальные особенности эстонцев
1. Замкнутость характера. Менталитет эстонцев характеризуется
чертами замкнутости, индивидуализма и эгоизма. В сельской местности это
проявляется в том, что здешним сельским хозяевам не свойственен
коллективизм, каждый ведет хозяйство сам по себе. Как в России, так и в
Эстонии имеются хутора (сельские поселения), но если в России сельские дворы
объединены в крупные коллективы, то в Эстонии они держатся по отдельности.
Это подтверждается, в частности, и тем, что ныне правительство эстонской
советской республики специально объявило о создании в деревне системы
колхозов.
В силу замкнутости характера эстонцы молчаливы и неприветливы по
отношению к окружающим. В эстонских магазинах иностранца поражает отсутствие
внимательности со стороны продавцов. В этой стране для продавца считается
хорошим тоном держаться с покупателем вежливо, но без излишней
предупредительности.
Эстонцам присуща сдержанность и склонность к простоте. Лаконизм виден
уже хотя бы в их манере писать письма и выписывать квитанции. Они молчаливы,
немногословны, не отличаются особой приветливостью и живостью. В то же время
в таких занятиях, как спорт, они способны на бурный энтузиазм: сначала они
долгое время действуют спокойно, но в конце концов взрываются, причем с
огромной скрытой прежде силой. Поэтому они хорошо воюют.
На взгляд японца, семейные устои у эстонцев представляются относительно
слабо развитыми. В тех странах, где, как у нас, семейным устоям придается
большое значение, в личной жизни остается мало места для секретов, в то
время как там, где семейственное начало слабее, господствует индивидуализм.
При индивидуализме личная жизнь изобилует секретами. Весьма возможно, что
именно это и приводит к формированию подобного национального характера. Не
исключено, что определенную роль здесь играют и невысокие темпы прироста
населения.
В целом же можно утверждать, что знакомство с этой страной
неопровержимо свидетельствует о разнообразных преимуществах, которыми
обладает наша родина в силу высокого уровня развития семейных устоев.
2. Физическое здоровье. Как мужчины, так и женщины в Эстонии
отличаются физическим здоровьем. Многие эстонцы приобрели мировую
известность достижениями в спорте, в частности, в боксе. Эстонки высоко
ценятся в качестве горничных и т.п. благодаря своему трудолюбию и
опрятности. Эстонские мужчины напоминают англичан своей флегматичностью;
вообще в характере эстонцев и англичан есть много общего. Этим, полагаю,
отчасти объясняется и то, что у эстонцев хорошие политические, экономические
и культурные отношения с англичанами (хотя, разумеется, тому имеются и
другие причины). Здешняя военная форма разработана по британскому образцу,
здесь широко распространены британские товары, английский язык принят в
качестве обязательного иностранного языка для обучения.
Благодаря своему здоровью эстонцы могут быть хорошими солдатами.
Несмотря на малочисленность этого народа, данное обстоятельство заставляет с
ним считаться.
3. Гордость. Эстонцы горды. Эта черта тем более заметна, что
они, как уже указывалось, неприветливы и неразговорчивы. Когда их
презрительно называют малым народом, это их чрезвычайно уязвляет. В
повседневной жизни они непокорны и упрямы, не любят признавать свою
неправоту. Раз сказав что-либо, они твердо стоят на своем. Поэтому они мало
пригодны для таких должностей, как, например, повар или официант в
ресторане. Когда в парикмахерской или в ателье клиент делает заказ,
мастер-эстонец подчеркивает свой статус
415
специалиста и не желает выслушивать какие-либо указания от любителя,
нередко даже говоря:
"Кто из нас парикмахер (или, скажем, портной), вы или я?" С этим
явлением приходится сталкиваться весьма часто.
4. Свободолюбие. Эстонцы свободолюбивы. В стране довольно много
социалистов и коммунистов. До 1937 года правительство предоставляло им
свободу действий, и лишь после того, как в 1937 г. министром внутренних дел
стал Эмпаар, они подверглись репрессиям, что в конечном счете и повлекло за
собой нынешнюю революцию. Эту революцию нельзя считать лишь делом рук
Советского Союза, наполовину она является результатом деятельности эстонских
коммунистов.
В Эстонии издавна прекрасно организованы школы для сирот; приходится
только удивляться тому, в каких благодатных для здоровья местах расположены
все эти школы и как хорошо поставлено в них дело. Поразительно также, какой
короткий рабочий день у рабочих и служащих и как высоки запросы эстонцев в
отношении продолжительности отпуска и качества отдыха. При этом здесь
превосходные пляжи, леса, парки, курорты, средства передвижения. Иностранцу
трудно отделаться от недоумения: зачем в стране, где с такой полнотой
осуществлено социальное благосостояние, нужен еще какой-то социализм?
Справедливости ради следует отметить, что до нынешней революции среди
рабочих действительно наблюдалось довольно значительное недовольство.
5. Большая тяга к знаниям. Вряд ли будет ошибкой считать, что
высокая образованность тоже является одной из национальных характеристик.
Необходимо констатировать, что благодаря большой тяге к знаниям эстонцы
достигли высокого уровня образованности. Этот высокий уровень - явление не
только сегодняшнего дня, он наблюдался и в ту эпоху, когда Эстония входила в
состав царской России. Не будет преувеличением сказать, что неграмотных в
Эстонии в настоящее время почти нет.
В стране имеется знаменитый Тартуский (или, по-немецки, Дерптский)
университет, а также много различных школ. Есть большое количество
библиотек, располагающих богатыми фондами книг на разных языках. Многие
эстонцы владеют немецким, русским, английским, а значительная часть - также
и шведским, финским, французским языками. Зная иностранные языки, они могут
слушать новости по радио. Тяга этого народа к знаниям все растет.
Благодаря высокой образованности эстонцы, живя в царской России среди
русских, нередко занимали по отношению к ним более высокое социальное
положение. Теперь, после ликвидации границы с Советским Союзом, эстонцы
снова рассчитывают на высокий социальный статус в русской среде.
6. Честность. Одним из источников гордости эстонцев является их
честность. Благодаря этому качеству представители других народов высоко
ценят эстонцев как наемных работников. В силу своей честности они склонны за
все платить сполна, не нарушать сложившиеся деловые связи, вести дела на
основе доверия и вообще поступать добросовестно. В расписках и иных денежных
документах они придерживаются крайней простоты и нередко указывают суммы и
даты только цифрами, не повторяя их прописью. Возможно, это отчасти
объясняется тем, что страна невелика, эстонцев мало, и неблаговидное
поведение было бы у всех на виду.
В силу честности эстонцы плохо поддаются на уговоры. Впрочем,
утверждают, что взяточничество среди чиновников было распространено здесь в
прошлом и сохраняется до сих пор.
7. Завистливость. В такой маленькой стране, как Эстония, очень
многие знают друг друга, и многое тут же становится известным. Жизнь на виду
у всех способствует возникновению зависти. Эстонцы не столь склонны к
сплетням, как евреи, но тоже живут в атмосфере молвы и пересудов. Это
особенно заметно в женской среде.
Зависть часто порождает стремление нанести ущерб другому. Нередко это
проявляется в грубой форме.
Эту черту национального характера эстонцев особенно охотно отмечают
иностранцы.
416
8. Опрятность. В Эстонии новоприбывшим в первую очередь
бросается в глаза любовь местного населения к чистоте. В частности, эстонцы
содержат в исключительной опрятности свое жилище. Поэтому полы здесь чаще
всего паркетные, принято часто мыть окна и двери, ухаживать за садом,
содержать в чистоте ковры, устраивать стирку достаточно часто. Опрятность
проявляется в любви к пользованию баней и к ношению нарядного платья. Это
одна из причин хорошей репутации эстонцев как наемных работников.
10. Любовь к спиртному. Эстонцы являются производителями
знаменитой водки. В старой России производство этого напитка было занятием
преимущественно эстонских фабрикантов. Эстонская водка и по сей день
является самой вкусной.
Как мужчины, так и женщины в Эстонии охотно пьют водку, коньяк, ликеры,
но не напиваются допьяна.
Чай эстонцы не любят, предпочитая ему кофе.
11. Немузыкадьность. Эстонский язык весьма хорош для того, чтобы
быть положенным на музыку, но сами эстонцы немузыкальны.
|fe? H.Kulu. "Eestlaste tagasiranne. I940-1989" ("Возвращение эстонцев.
1940-1989"), Tartu ^likoolt kirjastus, 1997, Ik. 131-134. (пер. с эст.)
Направление в Эстонию советских и партийных кадров
Летом 1940 г. Эстония была оккупирована и аннексирована Советским
Союзом. В то время из Советского Союза в Эстонию прибыло множество эстонских
коммунистов. После провозглашения независимости Эстонии <в 1918 г.> многие
члены коммунистической партии Эстонии (КПЭ) и ее сторонники уехали в Россию,
где они продолжали свою политическую деятельность (например, эстонскими
инструкторами при областных комитетах ВКП(б)). Некоторые сторонники КПЭ
уехали из Эстонии после неудачной попытки государственного переворота в 1924
г. и уезжали позже. Летом 1940 г. ведущие эстонские коммунисты, жившие в
Советском Союзе (например, Ф.Окк, Н.Каротамм, Э.Пялль, Р.Махл и др.), как
раз и оказались в числе первых, вернувшихся в Эстонию. Однако было их не так
много, большинство стало жертвами репрессий второй половины 1930-х гг. в
Советском Союзе.
Другие, жившие в Советском Союзе эстонцы, ранее связанные с эстонским
рабочим движением, также просили об отправке их в Эстонию. Большинство из
них когда-то бежало в Советский Союз, и теперь они хотели вернуться.
Например, в марте 1941 г. В.П. послал письмо в Верховный Совет Эстонии. Он
сообщал, что его сын М.П. очень хотел бы выехать в Эстонию и просил помочь
ему в этом. М.П. был членом эстонской рабочей партии и в 1920-х гг. принимал
участие в эстонском рабочем движении. Из-за этого он вступил в конфликт с
эстонскими властями и в 1928 г. бежал в Советский Союз, где его арестовали и
на 4 года отправили в трудовой лагерь. Приходили в Верховный совет Эстонии и
другие письма. Так, в апреле 1941 г. о своем желании вернуться в Эстонию
сообщил Ю.М. Он родился в Эстонии, работал корреспондентом в большевистских
газетах "Кийр" и "Эдази". После революции 1917 г. в России Ю.В. принимал
активное участие в работе одного из волостных рабочих комитетов. В период
немецкой оккупации в 1918 г. Ю.В. уехал из Эстонии и вступил в Красную
Армию. В 1920 г. он вернулся в Эстонию как оптант. Ю.В. прожил в Эстонии до
1936 г., когда его арестовали за политическую деятельность. В 1937 г. Ю.В.
бежал в Советский Союз, где его тоже арестовали. Теперь Ю.В. надеялся по
линии партии вернуться обратно на родину.
В ходе свержения старого государства и создания советского строя в
Эстонию направляли эстонцев, выросших и получивших школьное образование в
Советском Союзе. Инициатива шла со стороны правительственных учреждений
советской Эстонии. В декабре 1940г. народные комиссариаты Эстонии сообщили в
Совет народных комиссаров о необходимости прислать из Советского Союза в их
распоряжение специалистов в различных сферах деятельности, владеющих
эстонским языком. Представитель Народного комиссариата
417
культуры сообщал, что переговорил с несколькими эстонцами родом из
Советского Союза и получил их первоначальное согласие. Возможность жить в
Эстонии соблазняла многих, поэтому некоторые сами решались обращаться в
местный партийный комитет или посылать прошения в государственные учреждения
советской Эстонии. Например, в апреле 1941 г. В.К., школьная
учительница-эстонка, жившая на северо-западе России, послала в Верховный
совет Эстонии письмо, в котором просила, чтобы ее направили работать в
Эстонию. В.К. закончила эстонский педагогический техникум в Ленинграде,
имела семилетний опыт работы учителем. В Эстонии у В.К. жил 70-летний отец,
которого она не видела уже много лет и для которого хотела быть опорой на
старости лет.
Однако без направления на работу попасть в Эстонию было невозможно.
Тем, кто изъявлял желание просто жить в Эстонии, приходилось отказаться от
этого намерения. Например, в марте 1941 г. Е.Г. в письме, адресованном в
Верховный совет Эстонии, сообщал, что уже долгое время тщетно пытается
получить разрешение на выезд в Эстонию. Е.Г. добавлял, что со стороны
советской Эстонии раквереская милиция уже дала ему право на въезд, но он до
сих пор не получил право на выезд со стороны России. На его пожелание
выехать в Эстонию к своим сестрам и братьям ему неоднократно отвечали, что
въезд в Эстонию по личным делам временно запрещен.
Выезд эстонцев из республик Советского Союза в Эстонию в 1940-1941 гг.
строго регулировался. Возможность жить в Эстонии предоставляли не всем
желающим, а лишь "подходящим" для этого. Для выяснения вербуемого вызывали в
местный партийный комитет, где проводили с ним "переговоры" и пытались
определить его "идейную зрелость". Контроль за направляемыми на работу был
необходим, так как, посылая эстонцев, родившихся в Советском Союзе, в
Эстонию, надеялись убить сразу двух зайцев: в отличие от представителей
других народов, завербованные эстонцы знали, кроме русского языка, также и
эстонский; а в их лояльности к советскому строю, в отличие от коренных
эстонцев, можно было не сомневаться. Несомненно 1930-е гг. многому научили
эстонцев, живших в Советском Союзе. Сколько всего эстонцев было направлено в
Эстонию в 1940-1941 гг.? Точные данные отсутствуют, но, по разным подсчетам,
из Советского Союза в Эстонию приехало по меньшей мере 1000 эстонцев. На эту
цифру указывает то, что по просьбе КПЭ и правительства советской Эстонии с
1940 по 1941 гг. из Советского Союза в Эстонию было направлено 1009 новых
членов партии (в 1940 г. - 46 и в 1941 году - 963 члена), которые заняли
руководящие должности в государственных учреждениях и на предприятиях.
Поскольку большинство из них знало эстонский язык, то, по всей вероятности,
они также были эстонцами.
Из: "Органы государственной безопасности "СССР^ эд
.В^й^"|Й^"1с^^"ей^|Ие.[1],.;.^^.,^ с. 230-231. [::]
[!] :: ' "[:] ^ I , ^[!:] :: ^ ,11
Hi[:]:; ,,1: Д; ^[:]
^[::::;1]:[1]11 ^УУ:, 1, "Я[1]^
СООБЩЕНИЕ НКГБ СССР X^ 2269/М В НКВД СССР ОБ АРЕСТЕ В ЭСТОНИИ ГРУППЬ!
АГЕНТОВ ГЕРМАНСКОЙ РАЗВЕДКИ
15 июня 1941 г.
Народным комиссариатом государственной безопасности Эстонской ССР
вскрыта и ликвидируется шпионско-повстанческая организация, созданная в
марте 1941 г. германским разведчиком Матизеном, официально являвшимся членом
германской комиссии по репатриации немцев из Эстонии.
Организация состояла из эстонских националистов и возглавлялась Тийтом
Борисом Генриховичем, 1913 года рождения, эстонцем, юристом по образованию,
в прошлом участником организации "Вабс" (фашистская организация), до ареста
работал заместителем управляющего таллинской конторой Нарвской
льнопрядильной мануфактуры.
По делу арестовано 18 человек. При ликвидации организации изъяты:
аппарат Морзе, радиопередатчик и приемник, коды, шифры, средства для
тайнописи, 2 знамени, 117 нарукавных повязок для членов организации, 5
ручных гранат, 24 револьвера и 1121 патрон к ним, 13 винтовок и 4653
патрона, 7 ракет, 4 противогаза и 30 флажков.
418
Все арестованные по делу сознались в своей шпионско-повстанческой
деятельности по заданиям германской разведки.
Арестованный Тийт Борис на допросах показал, что перед ним и
возглавлявшейся им организацией германской разведкой были поставлены задачи:
создать антисоветское подполье для оказания вооруженной помощи немцам
во время войны Германии с Советским Союзом;
собрать разведывательные данные о вооруженных силах Красной Армии, в
частности о местах расположения аэродромов (существующих и вновь
строящихся), батарей зенитной артиллерии, бронетанковых парков, баз
горючего, военно-морских баз и возводимых укреплений, а также вести
наблюдение за находящимися и прибывающими в таллинский порт военными
кораблями.
Для передачи собранных шпионских материалов в распоряжение организации
были предоставлены радиопередатчик, коды и шифры для связи и обмена
шифрорадиограммами с германской радиостанцией в Финляндии.
Руководитель организации Тийт был предупрежден Матизеном, что о начале
военных действий организация будет заблаговременно извещена по радио
передачей пароля: "Полярная ночь".
В начале мая сего года германский разведчик Бирк, работавший в
германском доверительном управлении в Таллине, от имени Матизена установил
связь с Тийтом и в здании бывшего германского посольства в Таллине вручил
ему радиоприемник, передатчик, аппарат для подслушивания телефонных
разговоров, миниатюрный фотоаппарат, 7 револьверов системы "Наган" с
боепатронами и средства для тайнописи.
На расходы, связанные с проведением контрреволюционной и шпионской
работы, Тийт от германской разведки получил до 30 тысяч рублей.
Следствие продолжается.
Коды и шифры, изъятые у участников организации, НКГБ СССР используются
для установления связи по эфиру с германской разведкой от имени
"организации", в целях дальнейшего выявления агентуры германской разведки в
Советском Союзе и подрывной работы немцев против СССР из Финляндии.
Заместитель народного комиссара Государственной безопасности Союза ССР
Кабулов
НА ФСК России
Из: "To the United NШюns General AssemMy...", p. JWO-Wl.f^^^ Баланс
жестокости
После падения в 1941 г. советского режима эстонские власти приказали
провести тщательное расследование с целью определить человеческие потери во
время первой советской оккупации. Вот его результаты:
9 229 человек составили дети и подростки в возрасте до 19 лет, 1 165 -
люди в возрасте свыше 65 лет. Из них 40% потерь составили рабочие, 25% -
предприниматели и независимые фермеры, 16% - служащие и технический
персонал. Работники свободных професий составили около 0,7%, остальные -
люди прочих профессий или профессия которых неизвестна.
Потери среди политического руководства Эстонии ошеломляющи. Арестованы
и депортированы были президент Эстонской республики К.Пяте, 9 из 11
министров, 50 из 60 членов различных составов эстонского правительства, 250
из 308 членов эстонских парламентов, главнокомандующий вооруженными силами
генерал И.Лайдонер и 25 из 28
Тийт Борис Генрихович 16 сентября 1941 г. Верховным судом СССР
приговорен по ст. 58--2, 58--6, ч. I. и 58--11 УК РСФСР к высшей мере
наказания. К различным мерам наказания были осуждены и его сообщники. -
Прим. изд.
419
генералов, как состоявших на действительной службе, так и находившихся
в отставке. Было депортировано 22 и убито два лютеранских священника. Из
духовенства греческой православной церкви трое были убиты и 10
депортированы, из 5 римско-католических священников были арестованы и
депортированы двое.
Из: M.Raud. "Riigiehitaja Konstantin Pats " ("Основатель
^суШрства^КонстантшМ^ Stockholm, Eesti Pollumeeste Kogude esindus pagulases,
1977,1^358-'159^пер.сэст^
Уже 19 июля 1940 года генерала Й.Лайдонера вместе с супругой арестовали
в его поместье в Виймси и увезли в СССР. За верховным главнокомандующим
приехал министр внутренних дел Максим Унт в сопровождении полусотни людей
НКВД.
Вслед за этим наступила очередь Константина Пятса. 30 июля в
Клоостриметса прибыли автомобили с вооруженными красноармейцами, которые
окружили поместье. Максим Унт и несколько русских вошли в дом. Был вечер, и
К.Пятс проводил его дома, в кругу семьи. Унт начал говорить дружелюбно. По
его словам выходило, что на К.Пятса собирались совершить покушение, и
поэтому было бы желательно, если бы он некоторое время пожил в СССР. На
руках было и соответствующее предписание. К.Пятс ответил, что ни один
эстонец не совершит на него покушение и что он не покинет Эстонию по своей
воле. Унт перевел эти слова на русский язык. После этого присутствовавший
русский вынес решение: неважно, хочет Пяте того или нет, его все равно
увезут, лучше уж ему сразу начать собирать вещи.
Сначала намеревались увезти всю семью, но после переговоров временно
оставили старшего сына, Лео Пятса, для ликвидации хозяйства. Всех остальных,
президента, его сына Виктора, невестку Хельги, внуков Матти и Энна, а также
прислугу Марье, посадили ночью в машину и повезли в Таллинн, где их ожидал
стоявший на запасном пути пассажирский вагон. Началась дорога в сторону
Нарвы. Помимо охраны, Пятса и его семью сопровождал врач, мордовец д-р
Искандеров.
Президент вступил на мученический путь, который вслед за ним пришлось
пройти тысячам эстонских мужчин и женщин, даже беспомощным детям. За спинами
их упал железный занавес, сквозь щели которого можно было только угадывать,
что происходило там, в сумерках.
Впервые К.Пятс дал о себе знать только 3 января 1941 года длинным
письмом на русском языке, адресованным брату невестки Хейно Латтику.
Президент сообщал, что он вместе с семьей живет на Урале в городе Уфе, на
улице Ленина, 46, дом во дворе. Он описывал их повседневную жизнь и в конце
просил выслать ему книги и лекарства. Пакет с требуемыми вещами и продуктами
был отправлен. Нашлись скептики, у которых приведенные в письме данные
вызывали сомнения. Они допускали, что имеют дело с диктовкой НКВД, которую
К.Пятса принудили написать. Некоторое время спустя через Международный
Красный Крест было получено подтверждение, что К.Пятс действительно живет в
Уфе, но, как выяснилось, дом содержится под охраной НКВД. Последнее письмо
от домочадцев Пятса пришло в Таллинн 27 июня 1941 года, из Москвы оно было
отправлено на 7 дней раньше. В письме они жаловались на суровую зиму,
говорили, что К.Пятс болен.
Начиная с этого времени, нам ничего достоверно не известно о судьбе
К.Пятса. Можно предположить, что вскоре начались его страдания в тюремных
камерах и больничных палатах. В октябре 1942 года кладовщик Свердловской
тюрьмы рассказал Марии Копперман, что в одной из одиночных камер тюрьмы
содержится бывший президент Эстонии Пяте. По другим сведениям К.Пятс
содержался в психиатрической больнице Уфы, называли также Казанскую
психиатрическую больницу.
В 50-е годы внезапно распространилось сенсационное известие: К.Пятс
будто бы переведен в психиатрическую больницу в Ямеяла, неподалеку от
Вильянди. Но когда в Ямеяла начал стекаться народ, Пятса оттуда удалили.
Многим история казалась неправдоподобной. Ведь президент был душевно здоров,
а ревматизм в психиатрической больнице не лечат. Вопрос прояснился много лет
спустя, благодаря врачу из Вильянди д-ру Матсу Ныгесу, который навещал Пятса
в Ямеяла. Д-р Ныгес, работавший в больнице, около двух часов беседовал с
президентом, вспоминая прошедшие времена. О том, что он пережил в России,
президент говорить не хотел. Он только жаловался на мучения, причиняемые
переездами с места на
420
место, и не понимал, почему его поместили в Ямеяла. Но однажды ночью
К.Пятса разбудили и вновь увезли в неизвестность. Все это д-р Ныгес
рассказал одному знакомому, уезжавшему из Эстонии за границу. Опасаясь, что
д-р Ныгес может попасть на допрос в КГБ, это лицо опубликовало рассказ
только после смерти врача в 1973 году.
Встает вопрос, почему К.Пятса привозили в Эстонию. Правдоподобное
объяснение мотивов дал в частном порядке один из деятелей Советской Эстонии.
Он назвал это просчетом. К.Пятса поместили в психиатрическую больницу и
привезли в Ямеяла для того, чтобы показать народу:
тот, кого вы считали своим президентом, просто слабоумный! Однако
последствия были противоположные - в Ямеяла началось паломничество.
Разумеется, это следовало прекратить, и узник был переведен обратно в
Россию.
Несмотря ни на что, К.Пяте все же прожил долгую жизнь. По свидетельству
Красного Креста он умер 18 января 1956 года, то есть на 82-м году жизни. По
последним внушающим доверие сведениям президент Пяте умер во Пскове.
Из: "The Baltic States, No0-1972, Siwwwntary Bacikgroumf and Survey of
Developments Presentedto the ^Е'да^ейи5^<Ы^вй^^<^ ("Балтийские^государства. 1940-1972''гг. Док^^нтад^ныеМ.!^^ по безопасности и сотрудничеству "^Щропе")^дс1Ло1т,, The Baltic Committee in Scandinavia, 1972, p.^49-53^ (пер. с англ) ДЕПОРТАЦИИ Массовые репрессии как средство подавления были в Советском Союзе в период сталинизма исключительно эффективным политическим орудием. С их помощью можно было одним ударом достичь сразу двух желаемых целей: обезвредить большое число инакомыслящих, следовательно, опасных людей и внушить ужас тем, кого они не коснулись. Наверное, поэтому, было вполне естественным, что подготовка к такой операции в Балтийских государствах началась задолго до того, как они попали под советское влияние. 10 октября 1939 г., когда в Кремле состоялся прием в честь литовской делегации, днем раньше поставившей свои подписи под Пактом о взаимопомощи с Советским Союзом, генерал Серов, комиссар НКВД 3-го ранга, подписал угрожающий документ. Этот документ, отнесенный к разряду "чрезвычайно секретных", представлял собой инструкцию для офицеров НКВД, получивших направление на советские военные базы в Балтийские государства. Он назывался "Депортация антисоветских элементов из Балтийских государств" и представлял собой длинную и подробную инструкцию в семи частях. После вступления, где описывалась общая ситуация и подчеркивалось величайшее политическое значение операции, инструкция переходила к конкретным указаниям для персонала о том, какие документы следует выдавать депортируемым, как забирать депортируемых из дома, как проводить отделение мужчин от их семей, как организовать конвой и как должна происходить погрузка депортированных на железнодорожных станциях. Во время проведения первой массовой депортации из Балтийских государств, которая началась в ночь с 13 на 14 июня 1941 г., этим инструкциям следовали во всех деталях. Состоявшие из трех человек комиссии (т.н. "тройки"), работавшие в каждом Балтийском государстве под руководством центральных комиссий, за зиму подготовили списки депортируемых. Списки для Литвы содержали 21 114 фамилий, для Латвии - 16205, для Эстонии - П 157. Но несмотря на то, что операция длилась несколько дней, всех обнаружить не удалось. Многие держались подальше от своих домов, особенно по ночам, а некоторым посчастливилось ускользнуть в последнюю минуту. Поэтому 662 товарных вагона, отправленных из Латвии, увозили лишь 15 081 человека (из них 3332 ребенка до 16 лет), а 490 железнодорожных вагонов из Эстонии - 10 205 человек (среди которых было 3018 детей до 15 лет). Поезда, везшие депортированных из Литвы, также, по-видимому, содержали меньше людей, чем полагалось по списку. Власти не смогли предоставить товарные вагоны в требуемом количестве, в результате, в вагоны, предусмотренные для 25 человек каждый, поместили по тридцать-сорок, что усилило тяготы дороги, в некоторых случаях 421 продолжавшейся несколько недель. Согласно расписанию, выпущенному 13 июня 1941 г. все тем же генералом Серовым, поезда должны были остановиться в таких отдаленных местах, как Караганда, Новосибирск, Барнаул, а также на Енисее, если называть самые известные. Депортация стала потрясением для балтийских народов. <...> Аугуст Реи
пишет:
"Проведение депортации фактически началось 13 июня, около полудня,
когда вышеупомянутые тройки отдали всем владельцам грузовиков приказ
предоставить машины вечером в распоряжение милиции. Лица, назначенные для
проведения депортации, - члены коммунистической партии, милиционеры, офицеры
НКВД и несколько рабочих, сочувствовавших коммунистам, - также должны были к
вечеру собраться в специально отведенных помещениях или зданиях. Они по
четыре человека разместились в грузовиках, получили список депортируемых,
которых следовало забрать, и около часу ночи 14 июня отправились на задание.
Грузовики подъезжали к домам депортируемых, два человека оставались снаружи,
двое с оружием входили в дом. Депортируемым сообщали, что они должны
немедленно отправляться в Россию и приказывали одеться и выйти. В
зависимости от настроения проводивших депортацию, в некоторых случаях
депортируемым давали на сборы всего 15 минут, в других - до 2 часов. В одних
случаях никакого багажа брать не разрешалось, в других - семья могла взять с
собой до 100 кг одежды и еды. После этого депортируемым приказывали сесть в
грузовик и ехать по направлению к железнодорожной станции, где их ожидали
вагоны для скота с заколоченными окнами. В полу вагонов были отверстия,
которые должны были служить уборной. На станциях мужчин и женщин разделяли и
помещали в разные вагоны. В один вагон заталкивали до 40 человек, вагоны
были так переполнены, что людям приходилось по очереди ложиться на пол,
чтобы поспать. Двери "загруженного" вагона запирались снаружи железной
скобой. Поезда сопровождались энкаведешниками и солдатами Красной армии и по
три дня стояли на станциях, пока офицеры НКВД готовили свой отчет. Все это
время депортируемые не получали ни воды, ни пищи. Некоторые взяли с собой
еду, но того, что не будет даже воды, никто не предвидел. Изнемогая от жажды
под горячим летним солнцем, люди тянули руки через железные прутья окон,
умоляя дать им поесть, а чаще -попить. Их мольбы не находили отклика, стража
отказывалась открывать двери или передавать воду в окно. Некоторые от жары и
жажды теряли рассудок, маленькие дети умирали, беременные женщины раньше
времени рожали детей на грязном полу вагонов, но охранники этого не
замечали. Не убирали ни трупы, ни сумасшедших. Лишь несколько дней спустя,
когда поезда уже пересекли эстонскую границу, в первый раз были открыты
двери, и узникам дали немного воды и жидкого супа".
Эшелоны с депортируемыми отправляли из Эстонии как товарные поезда,
самой низкой скоростью. Как свидетельствуют копии транспортных деклараций,
найденные впоследствии на станциях погрузки в Эстонии, три эшелона из 148
вагонов шли через Нарву и семь эшелонов из 342 вагонов - через Изборск. В
этих декларациях и в качестве отправителя, и в качестве получателя указан
Народный комиссариат внутренних дел Эстонской ССР, груз обозначен как "люди,
по 30 в вагоне", а отметка внизу гласит, что перевозка оплачена
отправителем.
Копии транспортных деклараций показали, что депортированные были
отправлены в район Новосибирска (233 вагона), Кирова на севере России (120
вагонов), Бабынино (57 вагонов) и Старобельска (80 вагонов)... Мужчин
отправляли в одну сторону, женщин и детей - в другую. На станции назначения
депортированным сообщали, что мужчины считаются арестованными, и их
необходимо поместить в трудовые лагеря, тогда как женщины и дети, как
правило, считались ссыльными, и их направляли работать в колхозы, на фабрики
и т.д. под наблюдением местной милиции.
Ссыльные женщины могли изредка писать своим родным, но от арестованных
и осужденных мужчин никогда не приходило никаких известий. Косвенно было
установлено, что зимой 1941 и 1942 гг. многие из них умерли, кто от
недоедания, кто от тяжелых условий жизни. Через неделю после депортаций
началась война между СССР и Германией, и продолжить намеченный план не
хватило времени. Вместо этого власти пошли на импровизацию. Наилучшие
результаты она дала в Эстонии благодаря двухнедельной передышке в немецком
наступлении. НКВД получил возможность под видом набора в армию депортировать
ок. 22 200 мужчин из северной части страны. Эти люди были направлены на
лесозаготовки в лагеря в таких отдаленных районах, как Котлаский,
Карагандинский, Омский и Печорский, где в некоторых лагерях примерно 25% из
них погибло в следующую же зиму от недоедания,
422
тяжелой работы и жизни в примитивных постройках, которые заключенные
вынуждены были сооружать сами. В этом и состояла истинная природа их
"мобилизации", хотя позже оставшиеся в живых были действительно призваны на
службу в Красную Армию. Наряду с призывниками в Россию были также отправлены
кадровые военные и различный обслуживающий персонал: железнодорожники,
водители и медицинские работники. Так исчезли 7 400 человек из Эстонии и
около 13 000 из Латвии. Подсчитано, что в 1940-1941 гг. за один год
советской оккупации в общей сложности 124 467 человек из Балтийских
государств были казнены, депортированы, либо принудительно увезены в Россию.
Из этих потерь 59 732 пришлось на Эстонию, 34 250 - на Латвию и 30 485 - на
Литву.
Из: KSalo. "Population fosses in Estonia. June 1940 -^August 1941"
("Потери нжхлешия в Эстонии. Июнь 1940 - август 1941"), vol. 1, ScwboroMgn,
Маг/опта, 19S9,
Телеграмма Серову и Авакумову:
г. Рига -- тов. Серову
тов. Авакумову ИЗ ЛАТВИИ НАПРАВЛЯЮТСЯ ЭШЕЛОНЫ
1.
2.
ИЗ ЛИТОВСКОЙ ССР В АЛТАЙСКИЙ КРАЙ:
15.
16.
ИЗ ЭСТОНСКОЙ ССР:
37. На ст. Котельничи, Горьковской ж.д.
................................................... 1600 чел.
38. На ст. Шахунья, Горьковской ж.д
....................................................... 200
39. На ст. Киров, Горьковской ж.д
.......................................................... 500 "
40. На ст. Слободское, Горьковской ж.д
................................................... 400 "
41. На ст. Филуйки, Горьковской ж.д
...................................................... 300 "
42. На ст. Веканская, Горьковской ж.д
.................................................... 300 "
43. Наст. Мураши, Горьковской
ж.д....................................................... 100 "
44. На ст. Оричи, Горьковской ж.д
.......................................................... 100
45. На ст. Юрья, Горьковской ж.д
........................................................... 100
46. На ст. Копарино, Горьковской ж.д
..................................................... 100
47. На ст. Пинюр, Горьковской ж.д
........................................................ 100
48. На ст. Луза, Горьковской ж.д
........................................................... 100 "
49. На ст. Н-Сибирск, Томской ж.д.
....................................................... 700 "
50. На ст. Чаны, Томской жд.
............................................................... 1000
51. На ст. Карагат, Томской ж.д.
........................................................... 1000 "
52. На ст. Промышленная
................................................................... 1000 "
53. На ст. Старобельск, Московско-Донбасской ж.д. глав-одиночек
............ 1930 "
54. На ст. Бабыкино, М.Киевск. ж.д. глав-одиночек
................................... 1000 "
55. На ст. Соликамск, Пермской ж.д. уголовников
................................... 472 "
Оформление проездных ж.д. документов производите в соответствии
указанных ст. назначения. Обяжите начальников эшелонов сообщить о
проследовании в пути раз в сутки в Отдел перевозок НКВД СССР.
ЧЕРНЫШЕВ
No30/5698/016
13.VI.1941.г. Передал - КОТЛЯРОВ
Принял - ВОРОБЬЕВ 13.VI.B2.30
423
ИНСТРУКЦИЯ
НАЧАЛЬНИКАМ ЭШЕЛОНОВ ПО СОПРОВОЖДЕНИЮ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ИЗ ПРИБАЛТИКИ
1. Для сопровождения эшелонов заключенных группы А и Б к месту
назначения на каждый эшелон выделяются распоряжением УКВ НКВД СССР:
а) начальник эшелона (из командиров конвойных войск НКВД)
б) врач - 1, медфельдшер - 1 (распоряжением НКВД) и конвой в составе 39
человек (из состава конвойных войск).
2. Заключенные подразделяются на две группы "А" и "Б".
В группу "А" входят все главы семей, члены их по указанию НКВД-НКГБ с
отметкой в личном деле.
Конвоем, в составе 65 чел. Прием их производится на пунктах
концентрации по отдельному акту, составленному в 2-х экз.
В группу "Б" входят все члены семей по указанию НКВД и НКГБ с отметкой
в личном деле.
Группа "Б" конвоируется конвоем в составе 30 чел. Прием их конвоем
производится на первичных станциях от представителей НКВД-НКГБ без личных
дел по списку. Личные дела ведутся представителем НКВД-НКГБ на пункты
концентрации, где окончательно сдается весь состав эшелона с личными делами
начальнику конвоя. Акт составляется в 3-х экз., один в НКВД, один для сдачи
в месте назначения и один для конвойных войск.
ПРИМЕЧАНИЕ: Охрана вагонов с заключенными на местах и прием
осуществляются конвоем, согласно УСКВ СССР по окончании приема.
3. Заключенных с первичных пунктов, конвой совместно с представителями
НКВД и НКГБ конвоирует на пункты концентрации согласно схемы, где формирует
общий эшелон в составе 50-55 вагонов.
4. Отправка заключенных к месту назначения производится эшелонами в
составе, оборудованных по летнему для людских перевозок, в том числе для
конвоя - один оборудованный санизолятор и один вагон-ларек.
В каждый вагон с отметкой "Б" помещается 30 чел. взрослых и детей с их
имуществом.
Главы семей по отметке НКВД-НКГБ помещаются в отдельном вагоне с
отметкой "А" и следуют отдельным эшелоном.
Для громоздких вещей на каждый эшелон выделяется по 2 товарных вагона.
5. Заключенным разрешается брать с собой следующее имущество и мелкий
хозяйственный инвентарь: 1) одежда, 2) белье, 3) обувь, 4) постельная
принадлежность, 5) посуда столовая /ложки, ножи, вилки/, чайная и кухонная,
ведра, 6) продовольствие, 7) мелкий хозяйственный и бытовой инструмент, 8)
деньги /сумма не ограничивается/ и бытовые ценности /кольца, часы, серьги,
браслеты, портсигары и т.п., 9) сундук или ящик для упаковки вещей. Общий
вес указанных вещей не должен превышать 100 кгр. на семью. ПРИМЕЧАНИЕ:
Громоздкие вещи, в том числе хозяйственный инвентарь, перевозятся в
специально выделенных вагонах.
6. Начальник эшелона принимает заключенных группы "Б" без личного
обыска и досмотра вещей по именному списку и личные документы на них по
описи от местных органов НКВД, размещает заключенных по вагонам -- семьями.
Группа "А" - НКГБ обыскивается в вагонах после посадки.
После приема заключенных в эшелон, начальник эшелона целностью отвечает
за состояние эшелона и доставку всех принятых к месту назначения.
7. Начальник эшелона предупреждает заключенных о том, что при попытке к
побегу охраной эшелона будет применено оружие.
Против женщин и детей оружие применять воспрещается.
8. В случаях тяжелых заболеваний заключенных в пути - начальник эшелона
передает больных через местные органы УНКВД на излечение в ближайшие пункты
органов здравоохранения, о чем составляет соответствующий акт и сообщает в
Главное Управление НКВД СССР.
424
При обнаружении случаев эпидемических заболеваний начальник эшелона
отцепляет соответствующий вагон и оставляет для карантина под наблюдением
местного органа НКВД, о чем доносит в Главное Управление НКВД СССР.
9. На оплату расходов, связанных с сопровождением заключенных (питание,
телеграфные и др. расходы) НКВД УССР и НКВД БССР выделяют начальнику эшелона
под отчет денежный аванс, в том числе на питание заключенных по 3 р. 50 к.
на человека в сутки.
10. В пути следования по жел.дороге заключенные группы "Б" получают
бесплатно один раз в сутки горячую пищу и 800 грамм хлеба на чел.
Горячая пища и хлеб выдаются в железнодорожных буфетах треста
ресторанов и буфетов НКТорга СССР.
Для получения питания, начальник эшелона за 24 часа до прибытия на
станцию телеграфно сообщает директорам буфетов станции и соответствующим ДТО
НКГБ по форме: Приготовьте эшелону переселенцев НКВД "Литер" No ... число...
часам ... обедов ... кгр. хлеба - начальник эшелона - подпись".
Обеды выдаются на вынос в собственной посуде заключенных. Для получения
обеда и кипятка, начальник эшелона выделяет необходимое количество людей из
заключенных группы "В" с каждого вагона под наблюдением сопровождающих из
состава конвоя.
После выдачи обедов, начальник эшелона производит расчеты за отпущенное
питание заключенным по счетам ресторана или буфета.
11. Проверка наличия заключенных по вагонам производится не реже одного
раза в сутки.
Группа "А" содержится на общих основаниях с заключенными.
12. О движении и местонахождении эшелона и его состоянии - начальник
эшелона ежедневно доносит по телеграфу в Главное Управление НКВД СССР и
Управление Конвойных Войск НКВД по форме: "Москва, Главное Управление НКВД
СССР и Управление Конвойных Войск НКВД эшелон No... проследовал станцию ...
тогда-то ... подпись."
О всех важных происшествиях, имевших место в пути следования (побеги,
заболевания, перебой с питанием и т.п.), начальник эшелона немедленно
доносит в Главное Управление НКВД СССР и в ближайший ДТО НКВД.
13. Начальники эшелонов в пути следования за содействием обращаются в
транспортные органы НКВД и железнодорожную милицию.
14. По прибытии на станцию назначения - начальник эшелона сдает людей в
вагонах представителю местного отдела или управления НКВД по акту с
приложением именного списка и личных дел заключенных по описи. Акт
составляется в 3-х экз. за подписями:
принимающего, сдавшего и сопровождающего эшелон врача.
Один экземпляр акта направляется в отдел трудовых поселений ГУЛАГ в
НКВД СССР, второй экземпляр передается представителю местного органа НКВД
(принимающему) и третий экземпляр остается на руках у начальника эшелона для
отчета.
Из: G.Vishnevskaya. "Galina: A Russian Story" ^1'<щ{^!р]^ск{1Я^1^
London, Harcout Brace Jovanovich Publishers, 19^,;р^4-25^п^^с^аигл^
Мой отец служил в Эстонии в 1941 г. после ее "добровольного"
аннексирования Советским Союзом. Он пригласил меня провести с ним летние
каникулы, и я приехала к нему в Тарту. Различие между той жизнью, которую я
знала, и той, которую там увидела, было поразительным! Я очутилась на другой
планете! Люди были так хорошо одеты, хорошо обеспечены, улицы были такими
чистыми. Семьи жили в собственных квартирах, никаких коммуналок не было. И
за что же мне сказали в магазине "спасибо"? Только за то, что я позволила
себе купить пару прекрасных туфель? Нет, это невозможно! Что-то здесь было
не так. О, несомненно, заговор капиталистов! Они хотели завлечь "советского
человека", ошеломить его и потом... Нас не проведешь! Каждый день по радио
нас предупреждали об
425
этом, даже детям это хорошо известно. Кроме того, папина работа -
переучивать вас, эстонцев:
"Скоро мы покончим с этими ублюдками! Паразиты!"
Как-то белой летней ночью, когда я возвращалась домой от подруги, я
заметила грузовик на пустынной улице. Он был полон людей, которые молча
стояли в нем, как привидения. Неожиданно, какая-то девушка выскочила из
грузовика и побежала. Несколько солдат бросились за нею. Сначала был слышен
стук ее высоких каблучков по булыжникам, потом -грохот военных сапог и ...
тишина. Они, конечно, поймали ее, но она не закричала. Таким образом наши
"советские братья" вели облаву на "добровольно присоединившихся" и
отправляли их в ссылку или на расстрел. Все проходило у нас на глазах, нас
при этом глубоко не затрагивая. Мы знали, что окружены шпионами и врагами,
которые хотели нас уничтожить. И знали также, что великий вождь и учитель
всегда на страже. Наш благодетель печется о нас, не спит ночами, думая о
нас. К сожалению, вторжение Гитлера застало его в постели, а на нас
обрушилось, как снежная буря в жаркий летний день.
Из: Z, Trett. "Hango fcroonika" (тоника Хашд"), ^сК^1т^Шк^^Щ J19S9, tk
'-9-11,
(персэст.) ' ' [!] [11!] [!] "
'У-[111]; [:] : " [1\]:[:11]
[1];;[::]:[:1]
Р[111]^:[1]"[11] [:] T'T^ "^ '
^.[:]:[i]-:'J[::l] [:]
[\]
Мобилизация
Стояло ясное, солнечное утро 21 августа 1941 года. Это был один из тех
изумительных дней в конце лета, когда земля щедро усеяна золотыми лучами
солнца, а воздух бодрит освежающей прохладой. В такое утро особенно ощущаешь
здоровье тела и духа, чувства и побуждения кажутся ярче и интенсивнее, чем
обычно, и душа словно проясняется. У такого утра есть еще одна особенность -
оно наделяет человеческую душу каким-то неправдоподобным, вдохновленным
отчетливой надеждой оптимизмом.
Однако для тысяч людей из Таллинна, его дальних и ближних окрестностей,
это было утро мрачного рокового дня, в котором не осталось места ни для
надежды, ни для оптимизма. Это золотое утро с его бодрящей свежестью
действовало на них совсем по-иному. Оно лишь усиливало боль разлуки, делало
ее острее и глубже. В этот день мужчины самых разных возрастов, большей
частью средних лет, должны были собраться на таллиннском ипподроме на основе
приказа о мобилизации, опубликованного несколькими днями раньше, чтобы
поступить в распоряжение Красной армии. Хотя мобилизация была объявлена не
от лица государственной власти, как это обычно происходит, а от имени
главнокомандующего Краснознаменным Балтийским Военно-морским флотом, тем не
менее это был приказ, за которым стояла вооруженная власть и который был
связан с угрозой жестоких репрессий.
Немецкие войска, в последние недели стремительно наступавшие по
направлению к Таллинну, внезапно были отбиты, и фронт остановился в
нескольких десятках километров от Таллинна. День сменялся днем, не принося
никаких перемен, и казалось, что тактика немцев на северном фронте
заключалась в том, чтобы просто обойти Таллинн и его тыл стороной,
сосредоточив главные силы наступления в направлении Нарвы и далее -- на
Ленинград. Не было никакой возможности предугадать, сколько может
сохраняться подобное положение -дни, недели или месяцы. В то же время в
районах, еще не оккупированных немцами, жизнь по-прежнему шла под знаком
ожесточенной активности истребительных батальонов и НКВД. Тому, кто
уклонялся от приказа о мобилизации, попади он в руки представителей власти,
угрожал расстрел без долгих разговоров. Скрываться, не зная, сколько это
могло продлиться, было нелегко. Нелегко было найти и место с подходящими
условиями для этого. Еще труднее -людей, которые согласились бы поставить
под угрозу свою жизнь, чтобы спрятать того, кто укрывался от приказа о
мобилизации, хотя потом стало ясно, что таких людей, как это всегда в жизни
бывает, оказалось более чем достаточно. Дороги, вещущие за город, строго
охранялись, передвигаться можно было только по пропускам; попытка выбраться
из Таллинна была сопряжена со значительным риском. Неизвестно, какой риск
был больше: подчиниться приказу о мобилизации в надежде, что, может, удастся
в целости и сохранности вернуться назад, или прятаться, рискуя быть
расстрелянным в случае провала? У людей семейных положение было сложнее, чем
у неженатых, ведь дилемма, перед которой они стояли, была еще труднее:
426
пытаясь спрятаться, чтобы спастись самому, такой человек ставил под
угрозу свою семью. Если он не являлся на сборный пункт по приказу о
мобилизации, его семью могли репрессировать. Какой ответственный муж и отец
стал бы спасаться от мобилизации, рискуя жизнью жены и детей?
Разумеется, подобными соображениями не исчерпывались все мотивы, по
которым тысячи мужчин стекались в то утро к ипподрому. Были те, красные по
убеждению, кто шел добросовестно или во имя собственной безопасности. Были и
те, у кого имелись причины, настоящие или воображаемые, особенно бояться
столкновения с НКВД и кто хитро делал ставку на то, что в рядах Красной
армии его будут искать меньше всего. Были и те, кто отправлялся на поиски
приключений. Известную, и даже довольно большую часть шедших или ехавших в
направлении ипподрома, как обычно, составляли люди, просто не способные
сориентироваться, не умевшие занять самостоятельной позиции и слепо
подчинявшиеся всякой власти, потому что в глазах таких людей любая власть
стоит выше сопротивления и вечна постольку, поскольку существует. Эти люди
приходили по большей части из деревень, где были леса, чтобы спрятаться, где
их близкие, в общем-то, находились вне опасности.
Как бы то ни было, мобилизацию объявили, такова была жестокая
реальность, и в это замечательное утро по направлению к ипподрому со всех
сторон шли и ехали тысячи и тысячи людей с заплечными мешками, с болью
разлуки в сердце и тревожной неизвестностью впереди...
Из: M.Laar, J.Tross. "Рипапе terror" ("Красный террор"), Stockholm,
Viilis-Eestija EMP, 1996, lk. 63-67, (пер.с эст.)
<0|1исанис кровавых деяний красных в Вильяндиской тюрьме Йоханнесом-Альфредом Соосааром >
В начале освободительного сражения в Вильянди, которое в подвале
милиции, где нас держали , давало о себе знать громом пушек, мы решили, что
красные собираются взорвать вильяндиские фабрики. 8 июля примерно в 6.30
утра в дверях нашей камеры появился политрук милиции Лаан с двумя
милиционерами. Он приказал нам собирать вещи и быстро выходить из камеры.
Чтобы одеться, времени не было.
Мы взяли свои вещи, что у кого оказалось, и вышли из камеры. Сквозь
шеренги милиционеров и русских в штатском нас погнали в стоявший за домом
автобус. <...> Нам не сказали, куда нас собираются везти. Сам я считал, что
нас отвезут куда-нибудь в лес и убьют. <...>
Подъехав к тюрьме, автобус остановился на правой стороне Таллиннской
улицы. <...> Шестерым из нас приказали выйти. Я был последним из них, при
этом все, кто вышел передо мной, были моими сослуживцами - помощник
директора смешторга Юхо Сумера, шофер Йоханнес Кивикинк, транспортный
рабочий Н.Оясоо, Л.Кийсвек и Райтна. От машины до дверей тюрьмы опять встала
плотная шеренга тюремных охранников, милиционеров и русских. Во время
движения я попытался осмотреться, но ничего подозрительного в глаза не
бросилось.
Нас шестерых поместили в одну пустую камеру, а оставшихся, по-видимому,
в другую. Братской могилы в то время, когда нас привели в тюрьму,
определенно еще не было, и ее спешно рыли, когда мы были там. Как выяснилось
впоследствии, тюремной охране был отдан
Йоханнес-Альфред Соосаар, род. 05.11.1911 г. в Мустла. В 1941 г. был
инспектором транспортного отдела вильяндиского смешторга. Показания о
кровавых деяниях в вильяндиской тюрьме, которые он дал в период немецкой
оккупации, стали основанием для обвинения в распространении "антисоветской
пропаганды". В 1945-1956 гг. находился в лагере. В настоящее время
таллиннский пенсионер. - Прим.
изд. ^
Вильяндиский смешторг был одним из немногих предприятий города, в
распоряжении которого
находились автомобили. По слухам, из проезжавших автомобилей были
застрелены два милиционера, и поэтому работники смешторга были арестованы. -
Прим. изд.
427
приказ вырыть в дровяном сарае, находившемся во дворе, яму размерами 3
м в длину, 2 м в ширину и 2 м в глубину. Четверо-пятеро человек рыли ее
больше часа.
Камера, куда нас поместили, была холодная и сырая. Кийсвек сразу же
начал жаловаться, что ему холодно, потому что он забыл свое пальто в подвале
милиции. Он стал колотить в дверь камеры, вслед за чем в смотровом окошке
появилось лицо милиционера. Кийсвек спросил сначала, должен ли он излагать
свою просьбу по-эстонски или по-русски, в ответ на это милиционер буркнул:
"Все равно, выкладывай!" После этого Кийсвек как можно вежливее спросил:
"Пожалуйста, не мог бы я получить свое пальто, оно осталось в предыдущем
месте". На это милиционер иронически ответил: "Скоро вы свое пальто
получите!" - и исчез.
Такой ответ позволял предположить самое худшее. Мы все стояли в полном
молчании, занятые только своими мыслями. Прошло должно быть примерно часа
полтора, когда мы услышали за дверью шум. Дверь с грохотом отворилась, и на
пороге появился небольшого роста русский в форме НКВД, а за ним двое
охранников. Он рявкнул по-русски:
"Одному выйти! Быстрей! Быстрей!"
В первое мгновение никто из нас не среагировал на этот приказ.
Поскольку Мартин Райтна был ближе всех к двери, русский схватил его за плечо
и вытолкнул, при этом еще ударив сзади коленом. Дверь снова захлопнули и
заперли. Через несколько мгновений снаружи один за другим послышались два
выстрела, от которых у всех нас кровь застыла в жилах. То, что мы до сих пор
лишь подозревали, все-таки оказалось правдой. Теперь было совершенно ясно,
что нас всех по одному выводят на расстрел.
Как я себя чувствовал в тот момент, сейчас трудно вспомнить и описать.
Но все же никакого страха не было. Молча и оцепенело мы стояли в камере.
Поскольку я был вторым от двери, то догадался, что стану следующей жертвой.
В памяти пронеслось все слышанное о кровавых делах коммунистов в январе 1919
года в подвале Тартуского Кредитного банка, где, по-видимому, кровавая
работа шла даже тогда, когда эстонские войска были на подступах к городу, а
красные террористы спасались бегством. Я вспомнил, что некоторые остались
тогда в живых потому, что у красных палачей не хватило времени их убить.
Вспыхнула искра надежды, что может быть, подобное случится и сейчас.
Как раз в эту минуту в дверях камеры появились те же люди, которые
увели Райтна. Снова вызвали одного, и поскольку я находился ближе всех к
двери, то русский протянул руку ко мне, крепко схватил меня за плечо и
вытащил из камеры. В коридоре на каждом шагу стояли охранники с пистолетами
наготове. У наружной двери стоял Энгер", которого я хорошо знал как бывшего
сослуживца по работе в торговле. Правой рукой он подхватил меня слева под
мышку, в другой руке при этом держа револьвер, и сказал мне: "Я провожу вас
до грузовика".
Но в это время я заметил под сараем, находившимся во дворе тюрьмы,
свежевырытую землю, и мне стало ясно, что произойдет дальше. С глубоким
презрением я ответил этому палачу: "Не лгите!"
От двери тюрьмы до края ямы также стояла плотная шеренга охранников.
Примерно в двух метрах от края ямы Энгер отпустил наконец мою руку, быстро
переложил револьвер в правую руку, снова схватив меня левой и в то же
мгновение выстрелил мне в спину. После ранения тело сразу охватил жар. Я
обернулся и получил второе ранение - в голову. В глазах у меня мгновенно
потемнело, меня толкнули, сбили с ног, и я упал в яму, оставшись лежать на
правом боку возле стенки. Расстрелянный передо мной Райтна упал у другой
стенки и находился там в полусидячем положении. Я лежал лицом в землю и хотя
в меня попало две пули, тем не менее не потерял сознания. Третьим привели
Кийсвека. Снова донеслось два выстрела и он упал в стороне от меня, рядом с
Райтна. Кийсвек громко стонал и со злостью цедил сквозь зубы:
"Проклятые палачи, только мучают, а убить не умеют".
Тогда я услышал, как Райтна, которого я считал умершим, шепотом ответил
ему:
"Заткнись!"
Александр Энгер, род. 08.05.1914 г. во Пскове. Оперуполномоченный НКВД,
после начала войны вступил в истребительный батальон Вильяндимаа. После
войны - начальник милиции в Вирумаа и Ярвамаа. За пьянство и злоупотребление
властью освобожден от работы и приговорен к 4 годам лишения свободы. После
освобождения работал на различных ответственных должностях в области
экономики и на партийной работе. Умер являясь персональным пенсионером
28.12.1974 г. -Прим. изд.
428
И он был еще жив. Кийсвек снова сказал убийцам: "Пожалуйста, выстрелите
мне в голову."
Сразу вслед за тем раздалось 4-5 выстрелов, и хрипы обеих жертв затихли
- оба они были убиты наповал. В то же время я повернулся лицом вниз и
остался лежать ничком. Четвертым привели убивать шофера Кивикинка, который
мертвым упал поперек меня.
Затем в казни наступил небольшой перерыв, несколько минут, после чего
продолжилось то же действо. Палачи совсем озверели. Можно предположить, что
находившиеся в камере смертники каким-то образом попытались сопротивляться,
что не дало, конечно, никаких результатов. Во всяком случае, следующим
приведенным на расстрел пришлось вынести, должно быть, еще больше мучений,
как выяснилось потом при осмотре трупов. Расстреливавшие постоянно бранились
на краю ямы. Я услышал голос человека НКВД Эдгара Томуска , который после
одного из выстрелов крикнул:
"Давай еще четвертый, черт побери!"
Трупы товарищей падали на меня. Почти все умирали молча, ни о чем не
прося и не жалуясь. Только 14-летний мальчонка Касак жалобно плакал и просил
оставить его в живых. Но для красных палачей ничего не значило то, что перед
ними ребенок. Он упал прямо рядом со мной, лицом вверх и еще подавал голос.
В него выстрелили 2-3 раза, при этом пули прошли так близко от меня, что я
услышал их свист, а пустые гильзы упали мне на затылок.
После небольшого перерыва я услышал откуда-то издалека грохот
автомобиля и тревожные сигналы. Потом послышался топот, после чего вновь
раздалось 2-3 выстрела и новая жертва упала к нам в яму. Вслед затем топот
удалился, и все вокруг затихло. Я подумал было, что убийцы ушли, как тут же
меня охватил страх, что они опять вернутся и зароют яму. На этот случай у
меня было готово твердое решение: подам голос, чтобы меня добили. Потому что
мысль быть заживо похороненным была еще ужасней. Однако никто больше не
вернулся. Как потом выяснилось, убийцы вместе с охранниками погрузились в
автомобили, чтобы бежать. По шоссе Лембиту они понеслись вон из города, и
позже их видели в окрестностях Пыльтсамаа.
Я подождал еще немного, затем попытался двигаться. Огромным усилием я
сумел высвободиться из-под трупов товарищей. Хотя я все время находился в
сознании, все же усилия, потраченные на то, чтобы выбраться со дна глиняной
ямы, увеличили потерю крови, и пару раз я чувствовал близость к обмороку.
Однако, я быстро приходил в себя, желание жить возвращало силы.
Освободившись, я обнаружил, что двое из моих товарищей были еще живы, но без
сознания и только хрипели. Я тоже не мог им помочь. Достав из кармана
коробку из-под папирос, а из нагрудного кармана - карандаш и написал на
картонной крышке коробки имена тех, кто нас убивал, и слова прощания
родителям на тот случай, если бы я не выжил.
Затем я стал пытаться выбраться из ямы, что потребовало безмерных
усилий. Яма была глубокая, и, стоя во весь рост, я едва мог выглянуть
наружу. Когда стер кровь с наручных часов, то увидел, что они показывают
11.15. На улице был прекрасный солнечный летний день. Во дворе и вокруг все
было тихо, хотя где-то поблизости слышался шум сражения. Спотыкаясь и
опираясь на стены, я с трудом двинулся по направлению к воротам тюрьмы. В
этот момент по длинному Таллиннскому шоссе оглушительно прогрохотал какой-то
русский броневик. Чтобы не обнаружить себя, я сразу же во весь рост
растянулся в высокой траве. Затем снова вернулся назад, так как решил, что
если я пойду по улице, истекая кровью, то могу возбудить подозрение любого
русского и, конечно, меня не оставят в живых. Приковылял в тюремный сад,
огороженый дощатым забором. Отсюда я надеялся попасть на соседнюю улицу Уку.
Пройдя немного, услышал чей-то голос: "Идите сюда, здесь свои!"
Зовущий был работником автобазы, который пришел на обочину следить за
ходом сражения и к великому счастью заметил меня. Он помог мне перелезть
через забор и привел в ближайший дом, где мне оказали первую помощь и на
следующий день отвезли в больницу, в которой я пробыл недолго. Мне
посчастливилось вернуться назад, побывав на грани смерти .
4
Эдгар Томуск, род. 26.11.1905 г. в Килинги-Нымме. В 1941 г. и после
воины - оперативный работник НКВД. Умер 25.09.1972 г.-Прим. изд. Немецкие
войска вошли в Вильянди 8 июля 1941 г. -Прим. изд.
429
Из: H.Kulu. "Eestlastetagasiranne...", tk. 131-134. (пер. с зет.)
<Возвращение эстонцев в 1944-1945 гг.>
При отступлении Советской армии в июле-августе 1941 г. Советский Союз
эвакуировал в тыл большую часть руководящих советских работников, в том
числе и направленных на работу в Эстонию в 1940-1941 гг. Из Эстонии было
эвакуировано около 25 тысяч гражданских лиц, кроме того из Таллинна на судах
вывезли часть призывников и мобилизованных. Всего в Советский Союз
эвакуировали около 60 тысяч человек. Поскольку многие находившиеся в Эстонии
партийные и советские работники погибли во время военных действий, в 1942 г.
КПЭ приняла решение начать подготовку новых кадров для Эстонии в тылу
Советского Союза. Первые курсы по подготовке партийного, советского и
комсомольского актива начались в сентябре 1942 г. в Мошкино Ярославской
области. Центром обучения стал учебный комбинат Совета народных комиссаров
Эстонии в Егорьевске Московской области, где во время 30 курсовых циклов с
июля 1943 г. по октябрь 1944 г. было подготовлено более тысячи работников
различных специальностей.
В начале 1944 г. был сформирован второй большой учебный центр в Пушкине
Ленинградской области. Сначала на курсах обучались в основном женщины и
инвалиды войны, позже туда начали направлять и демобилизованных из Советской
армии. Например, в декабре 1943 г. руководство КПЭ приняло решение направить
в Народный комиссариат обороны распоряжение демобилизовать из Эстонского
стрелкового корпуса Советской армии 100 человек и направить их на
подготовительные курсы Народного комиссариата госбезопасности. Вместе с
эвакуированными из Эстонии на подготовительных курсах обучались эстонцы,
родившиеся в Советском Союзе. Всего в тылу Советского Союза для Эстонии было
подготовлено около 2 500 работников, большая часть которых прибыла в Эстонию
осенью 1944 г. в составе советских оперативных групп.
В состав оперативных групп входили также руководящие работники партии,
которых назначали на работу в районные и городские партийные и советские
учреждения. Кадры руководящих партийных работников по большей части
комплектовались из числа эвакуированных из Эстонии и живших в Советском
Союзе русских и эстонцев. Демобилизованных из армии среди них было меньше.
Интересны сведения о руководящих кадрах КПЭ, датированные июнем 1945 г. и
касающиеся страны происхождения и национальности 319 человек, работавших в
Центральном комитете КПЭ, а также в районных и городских комитетах.
Оказывается, что в числе отправленных в Эстонию в 1944-1945 гг.
руководящих работников партии, эстонцев было 55%, русских - 43% и людей
других национальностей - 2%. Из руководящих работников эстонской
национальности 55% было родом из Эстонии, а 45% родились и выросли в
Советском Союзе. В Советском Союзе родились и 90% русских. Всего среди
руководящих работников ЭКП коренных эстонцев было 30%, эстонцев, родившихся
в Советском Союзе, - 25%. В 1945 г. Центральный комитет КПЭ в основном
состоял из коммунистов, родившихся в Советском Союзе, а в районных и
городских комитетах, как среди эстонцев, так и среди русских, сравнительно
много было родившихся в Эстонии. Таким образом, страна происхождения и
социальный фон были важными факторами при подборе кадров.
Отправка эстонцев в Эстонию по линии партии интенсивно продолжалась и в
1945 г. В июне ленинградский городской комитет ВКП(б) сообщил КПЭ, что с
марта по июнь в распоряжение КПЭ был направлен 31 эстонский коммунист. Из
отчета ЭКП за сентябрь 1945 г. выясняется, что с апреля по сентябрь в
Эстонию направили 190 человек, в их числе были как эстонцы, так и русские.
Из направленных в Эстонию 29 человек было из Московской области, 27 человек
- из Ленинградской и 5 человек - из Омской.
В распоряжение КПЭ просили послать еще 24 эстонских коммуниста. Всего в
течение 1945 г. в Эстонию по линии партии прибыло 376 руководящих
работников.
Сколько эстонцев родом из Советского Союза прибыло в Эстонию в
1944-1945 гг. в составе советских оперативных групп и по линии КПЭ?
Известно, что осенью 1944 г. в составе оперативных групп в Эстонию прибыло 3
191 человек. Двадцать-тридцать процентов из них
430
могли составлять эстонцы родом из Советского Союза, часть которых уже
работала в Эстонии в 1940-1941 гг., а часть приехала в Эстонию впервые.
Несколько меньше приехало в 1945 году.
Эстонцы, родившиеся в Советском Союзе, в 1944-1945 гг. приезжали в
Эстонию и вне оперативных групп, и не по направлению КПЭ. Так, осенью 1944
г. в Эстонию начали возвращаться эвакуированные в 1941 г. в Советский Союз,
на востоке европейской части России и в Сибири их проживало в общей
сложности 12 879 человек (в том числе 271 человек в Омской области). Для
организации реэвакуации 4 октября 1944 г. в Ленинграде была создана
соответствующая комиссия и в конце 1944-начале 1945 гг. большинство из
эвакуированных получило возможность вернуться в Эстонию. <...>
Массовое возвращение эстонцев в 1945-1947 гг.
Пик возвращений за весь послевоенный период пришелся на 1945-1947 гг.
Одной из его причин было то, что большинство вернувшихся с Эстонским
стрелковым корпусом были демобилизованы, направлены на работу и таким
образом в 1945-1946 гг. обосновались в Эстонии. Во-вторых, в конце 1945 г.
началось массовое возвращение в Эстонию эстонцев из Советского Союза. Если
раньше большую часть вернувшихся составляли мужчины, то в 1946-1947 гг.
произошло смещение в сторону женщин. Многие родившиеся в Советском Союзе
эстонские мужчины, по окончании войны решившие остаться в Эстонии, после
демобилизации отправлялись в 6-месячный отпуск на прежнее место жительства.
Там они рассказывали другим членам семьи и крестьянам об эстонском укладе
жизни и о своем решении остаться в Эстонии. Часть эстонцев, живших в
Советском Союзе, не покидало желание вернуться на родину, особенно тех, кто
прошел через выселение и репрессии и кому часто ставили в упрек его
"прошлое". До сих пор попасть обратно в Эстонию было почти невозможно,
однако по окончании войны путь оказался открытым.
Впрочем, и теперь вернуться в Эстонию было проблематично. Самому
поменять место жительства и работы в Советском Союзе в то время было
довольно трудно. Особая ситуация сложилась в деревне, где начиная с 1932 г.
переезд для колхозников стал практически невозможным. Поэтому возвращались в
Эстонию разными путями. Во-первых, после войны к Советском Союзе началась
трудовая вербовка в разные сферы экономики Эстонии. Часто искали
образованных людей, говоривших как по-эстонски, так и по-русски. В мае 1945
г. из Народного комиссариата коммунального хозяйства в Центральный комитет
КПЭ сообщили, что в Эстонии отмечается нехватка инженерно-технических
кадров. В то же время многие из эстонцев, выразивших желание вернуться на
родину, работали по соответствующим специальностям в Советском Союзе. Кадры
нужны были и в других местах. В январе 1947 г. председатель Совета министров
Эстонии направил в министерство высшего образования Советского Союза письмо,
где сообщал, что в 1947 г. потребуется 245 специалистов с высшим
образованием для работы в эстонских министерствах.
Многие эстонцы, жившие в Советском Союзе, просили своих знакомых в
Эстонии (демобилизованных или вернувшихся из эвакуации) организовать им
приглашение для поездки в Эстонию. Например, в июне 1945 г. Народный
комиссариат госконтроля Эстонии направил в Центральный комитет КПЭ
ходатайство о приглашении на работу в Эстонию своего бывшего работника А.Т.
А.Т. родился в Красноярском крае, учился в Эстонском педагогическом
техникуме и в 1930-е гг. работал школьным учителем в эстонских деревнях
Западной Сибири. В 1941 г. А.Т. был направлен на работу в Народный
комиссариат госконтроля в Эстонию, откуда летом того же года эвакуировался
вместе с советскими войсками.
Были и такие, кто сам писал в правительственные учреждения советской
Эстонии и просил командировать его в Эстонию. В мае 1945 г. 22-летний
уроженец г.Кемерово А.К. направил письмо в Совет народных комиссаров. Он
сообщал, что по возможности хотел бы поступить в Эстонии на работу учителем
или переводчиком. А.К. имел среднее образование и два года изучал в
институте иностранные языки. Через несколько недель из управления делами
Совета народных комиссаров ему прислали анкету, которую просили заполнить и
отослать обратно, после чего ему было обещано сообщить о решении.
По направлению на работу в Эстонию попадали также девушки и юноши,
работавшие на военных заводах. В 1940 г. в Советском Союзе было принято
постановление о создании фабрично-заводских училищ в связи с
индустриализацией страны. В эти училища направляли
431
как городскую, так и сельскую молодежь, которую после кратковременного
обучения подключали к работе на заводах и других предприятиях. Во время
воины учащихся производственных училищ мобилизовали для работы на военных
заводах. По окончании воины, узнав о возможности обосноваться в Эстонии,
многие молодые эстонцы, работавшие на военных заводах, сумели оформить себе
направление. Часть из них направлялась на работу в советскую Эстонию и по
просьбе правительственных учреждении.
Во-вторых, в Эстонию возвращались путем воссоединения семей и по
приглашению родственников. Завербованные на работу мужчины за пару лет
организовывали приезд членов своих семьей, оставшиеся в Эстонии
демобилизованные приглашали сюда своих родителей, братьев и сестер. В число
приглашаемых часто входили и дальние родственники. Для получения приглашения
следовало обратиться с заявлением к руководству предприятия или в партийную
организацию, откуда заявление передавали в Центральный комитет ЭКП или в
Совет народных комиссаров Эстонии (начиная с 1946 г. - Совет министров), в
отдел репатриации. В заявлении нужно было указать степень родственной связи,
а также отметить наличие жилплощади и места работы для приглашаемого. После
рассмотрения заявления оформлялось приглашение.
Например, в январе 1946 г. Центральный комитет КПЭ удовлетворил просьбу
О.Е. выслать приглашение на приезд в Эстонию его брату, сестре и матери,
которые жили в Костромской области. В своем заявлении О.Е. сообщал, что его
брату О-В. после демобилизации предложили остаться работать в Эстонии. Но
поскольку О.В. шесть лет не видел своих близких, он захотел поехать домой.
Дома он рассказал о своих планах другим членам семьи, было решено ехать в
Эстонию всей семьей. Так как мать и сестра не могли выехать из России без
разрешения, О.В. еще некоторое время оставался по месту жительства. Там его
взяли на учет как демобилизованного из армии и теперь он тоже мог попасть в
Эстонию только в гражданском порядке, по приглашению.
В течение 1946 г. ходатайства о приглашениях в Эстонию для семьи и
близких родственников поступали в отдел репатриации непрерывно. <...>
После 1947 г. число возвращавшихся в Эстонию стало заметно убывать, в
1948-1949 гг. таких людей было уже значительно меньше, хотя довольно
интенсивное возращение продолжалось до начала 1950-х гг., главным образом,
за счет воссоединения семей и вызова близких родственников. <.. .>
При расселении в Эстонии возвращенцы, особенно те из них, кто приехал в
Эстонию в 1940-1950 гг., предпочитали города и регионы Северной и
Северо-Восточной Эстонии, где социальная среда была гетерогенной, где жили
как эстонцы, так и неэстонцы, люди, родившиеся как в Эстонии, так и в других
местах. При заключении браков возвращенцы предпочитали браки с эстонцами,
однако во многих случаях браки заключались с неэстонцами. Это было
свойственно людям и более молодого, и старшего поколения. Национальность,
родной язык и язык обучения детей возвращенцев во многом определяли
национальность и страна происхождения главы семьи.
Таким образом, среди возвращенцев и их родившихся в Эстонии детей были
примкнувшие как к эстонской, так и к русской общине, причем, на первый
взгляд, последних было больше. Оказывался возвращенец на эстонской или
русской стороне "эстонско-русской оси", зависело от владения языком и
социальной ориентации возвращенца, а также от отношения к возвращенцам
коренных эстонцев, среди которых негативное отношение преобладало.
Возвращение связывали с направлением на работу по линии коммунистической
партии, в послевоенный период - с руководящими постами, которые занимали
возвращенцы в эстонском обществе. Поэтому местные эстонцы требовали от
возвращенцев "чистоты" языка и четкой проэстонской ориентации. Возможно,
даже в большей мере, чем представляли себе многие возвращавшиеся в Эстонию.
В конечном итоге именно это и имело решающее значение для вхождения
возвращенца и его детей в эстонскую или русскую общину.
Из: T.Made. "Eestltee" ("Эстонский путь"), Stockholm, Valis-Eestija
EMP, 1989, Ш^-Щ1!1Ю.
Эне-Маргит Тийт, демограф Тартуского университета, проанализировала
<...> изменение структуры населения Эстонии за длительный период времени. В
ее исследовании наглядно
432
показаны потери эстонского населения как во время второй мировой войны,
так и в последующие годы. Хотя эти данные носят общий характер, им можно
доверять, поскольку они основываются на официальных источниках. Э.-М. Тийт
утверждает, что война начала оказывать влияние на численность населения
Эстонии осенью 1939 года, когда Гитлер отозвал на родину немцев, проживавших
в Балтийских государствах. В Эстонии их было около 15 тысяч, из них осенью
1939г. уехало 11,5 тысяч. Чтобы получить правдивую картину изменений
численности населения Эстонии, демограф из Тарту предприняла попытку найти
ответы на следующие вопросы:
1. Сколько жителей Эстонии (в том числе эстонцев) переселилось за
границу в 1940 г. до и после государственного переворота?
2. Сколько жителей Эстонии оказалось в других районах Советского Союза
до начала войны (принудительно и добровольно)?
3. Каковы были масштабы иммиграции из Советского Союза в 1940-1941 гг.
и какую часть составляли эстонцы из России?
4. Сколько человек было мобилизовано в Красную армию в ^94\ г."?
Сколько из них погибло, сколько вернулось на родину и сколько уехало за
границу?
5. Какие потери понесло эстонское население во время депортации в 1941
г.?
6. Каковы были потери в период немецкой оккупации (в концлагерях, во
время артобстрелов)?
7. Сколько человек было эвакуировано в тыл, в Советский Союз? Сколько
из них погибло и сколько вернулось на родину?
8. Сколько эстонцев было мобилизовано в немецкие вооруженные силы?
Сколько из них погибло, сколько вернулось домой?
9. Сколько гражданских жителей было отправлено на принудительные работы
в Германию и скольким из них удалось живыми вернуться домой?
10. Сколько человек покинуло Эстонию в период немецкой оккупации
(особенно в ее последние дни)? Сколько из них погибло?
11. Важно знать число погибших в период вывоза в 1944 г. Причиной
гибели скольких детей стали брошенные боеприпасы?
12. Сколько эстонцев (прибрежных шведов) уехало из советской Эстонии за
границу?
13. Сколько эмигрантов прибыло в Эстонию в 1944 г. из других республик
вместе с советскими войсками и сколько среди них было эстонцев?
14. Каковы были человеческие потери в результате репрессий,
предпринятых советским правительством в последние дни войны?
15. Каковы были потери среди жителей в результате послевоенных акций,
связанных с действиями лесных братьев?
Привожу эти вопросы для того, чтобы читателю стали ясны структура и
причины потерь эстонского населения, а также размеры этих потерь, которые
позволяют говорить об Эстонии как о государстве Европы, перенесшем
значительное сокращение численности населения.
По состоянию на 1 января 1939 года в Эстонии было 1 133940 жителей. Из
них почти миллион эстонцев. Русских было 94 тысячи. 1 сентября 1940 года
число жителей Эстонии составило 1 117310. Разница - 16,6 тысяч. Годовой
прирост составлял 1 374. Следовательно, как по приглашению Гитлера, так и по
другим причинам должно было уехать примерно 18 тысяч человек.
Следующие данные относятся к 1 декабря 1941 года - времени действия
германского порядка. Позади были выселение 14 июня, насильственная
мобилизация в советскую армию, массовые убийства в тюрьмах Тарту,
Курессааре, Вильянди и других городов, эвакуация как в Советский Союз, так и
за границу, бои на территории Эстонии. Официальная статистика утверждает,
что по сравнению с предыдущей переписью (15 месяцев назад) население
сократилось на 99 835 человек. Известно было, что эстонцев осталось 907 979,
русских 72 848, а шведов, латышей, финов, поляков и др. всего 19 057. Немцы
не названы, но они, по-видимому, отнесены к числу прочих, которых
насчитывалось 17,5 тысяч человек. После начала действия пакта
Молотова-Риббентропа население Эстонии сократилось на 117 тысяч человек, из
которых эстонцы составили 93-95 тысяч.
Следующие данные относятся к 1945 году. Тогда на территории Эстонии
проживало 854 тысячи человек, из которых эстонцев было 90%, или 768 тысяч.
Эта статистика не
433
учитывает изменения территории. Из состава Эстонии ушли часть Занаровья
и Печорский район. Если провести соответствующие расчеты и принять во
внимание эстонцев, приехавших на жительство в Эстонию из России вместе с
советскими войсками, картина получается крайне удручающая. Число эстонцев по
сравнению с 1939 годом уменьшилось примерно на 230 тысяч! Правда заключалась
в том, что в течение 6 месяцев Эстония потеряла 25% своих жителей. Число
эстонцев на родине уменьшилось на 23-25%. Однако Энне-Маргит Тийт
утверждает, что учитывая тот факт, что известная часть эстонцев, в то время
находившихся в Эстонии, не жила в Эстонии перед войной, потери коренных
жителей были еще больше. Число эстонцев в Советском Союзе в целом
уменьшилось примерно на 16-17%. Число эстонцев, проживавших за пределами
Эстонии (на Западе и в Советском Союзе) по оценкам составляло 197 тысяч.
<...>
Летом 1945 года КП(б)Э приняла решение об изменении принципов
комплектования рабочей силы. Промышленных рабочих было мало, поскольку война
сделала свое дело. Было принято решение, что следует направлять мужчин,
уволенных в запас, на работу в промышленность и сланцевые шахты, привлекать
из деревни в город работников сельского хозяйства. Женщины должны были тоже
начать активно участвовать в "процессе коммунистического строительства". В
связи с необходимостью вербовать рабочих из других республик, Эстонию
включили во всесоюзную систему ротации рабочей силы.
Демографическая статистика показывает, что население Эстонии понемногу
начало расти. По состоянию на 1 января 1950 года в списках было уже 1 096
700 человек, это означало, что, несмотря на отделение Печорского района и
территории за рекой Нарвой, численность населения за 5 лет возросла на 243
тысячи человек. Среди них было около 100 тысяч эстонцев (демобилизованных,
возвратившихся из России), оставшийся прирост имел в основе миграционную
политику того времени. Следует помнить, что к рассматриваемому периоду
относится выселение эстонцев в Сибирь. <...> По официальным данным, той
мартовской ночью из Эстонии было вывезено 20 702 человека.
Из: "The Baltic States. 1940-1972, Documentary Background...", p.
82-85. (пер. с янйэ^
В мае 1949 г. 72% хозяйств Эстонии и 75% хозяйств Латвии вошло в
колхозы. Такие впечатляющие результаты были достигнуты благодаря массовым
депортациям из трех Балтийских республик в марте 1949 г. Хотя точное число
людей, которых они коснулись, неизвестно, по оценкам, из трех Балтийских
республик было вывезено в общей сложности 330 000 человек. На основе
косвенных свидетельств число депортированных из Эстонии оценивается от 30
000 до 40 000 человек, что доводит общее число депортированных из страны в
период второй советской оккупации до 75 000. Соответствующие общие
показатели для Латвии и Литвы составляют порядка 136 000 и 245 000.
Депортация, связанная с коллективизацией, стала последней массовой
депортацией. Отдельные депортации происходили и позже, в 1950-1954 гг., но
уже носили меньший размах и расценивались властями как рутинные мероприятия
и необходимое следствие коммунистического режима. Окончательный размер
потерь балтийских народов оценивается примерно в 570000, из которых 140000
приходится на эстонцев, 144000 - на латышей и 285 000 - на литовцев. <. .>
Судьба депортированных
Представители балтийских народов были разбросаны на обширной территории
от Архангельска в европейской части России до устья р.Лены в Сибири.
Продолжительность их пребывания там зависела не от приговора, а от времени
их ареста и суда. "Большинство выживших было освобождено на основании закона
об амнистии 1955 г. Наказание - ссылка депортированных из Балтийских
государств - длилось, таким образом, от пяти до пятнадцати лет, вне
зависимости от приговора. Стандартный приговор для политических
оппозиционеров режима составлял 25 лет исправительно-трудовых лагерей, что,
разумеется, во много раз
28 марта 1949 г. -Прим. сост.
434
превышало продолжительность их жизни в этих заведениях. Множество
заключенных погибло, по существу, из-за нечеловеческих условий жизни и
плохого обращения. Большая часть выживших после закона об амнистии смогла
вернуться на родину, в то же время некоторых удерживали поблизости от
лагерей или мест ссылки в качестве "свободных поселенцев".
Условия в лагерях принудительного труда, что является более уместным
определением для этих заведений, чем их официальное название, теперь хорошо
известны... Казалось, что целью этих лагерей, помимо явного истребления
заключенных 12-часовым изнуряющим трудом и недостаточным питанием, было
обречь людей на деградацию на тот случай, если некоторые из заключенных
выживут. <...> Излюбленным и самым эффективным методом было назначение
уголовников надсмотрщиками над политзаключенными. Это средство, с успехом
использовавшееся и в гилеровских концлагерях, было даже закреплено в
советском законе об исправительно-трудовых лагерях.
Но, без сомнения, главной целью лагерей принудительного труда было
истребление людей. Наиболее убедительно это показывает процент умерших там
заключенных. Есть, однако, и другое доказательство. Исследование,
проведенное Международной конфедерацией свободных профсоюзов, установило,
что питание в исправительно-трудовых лагерях было явно ниже минимально
необходимого, чтобы поддерживать жизнь в умеренном климате, даже не работая.
В то время как минимальная норма составляет 1800 калорий в день, питание в
лагерях давало заключенным лишь 1292 калории. Большинство лагерей, в которых
были размещены депортированные из стран Балтии, располагались за полярным
кругом, что способствовало сокращению продолжительности жизни. По разным
оценкам, средняя продолжительность жизни депортированного в уловиях лагеря
составляла от двух до пяти лет, и только исключительно стойкие люди способны
были выдержать дольше. Следовательно, основной целью "принудительно-трудовых
лагерей" было истребление заключенных наиболее экономным способом.
Помимо депортированных, приговоренных к содержанию в лагерях,
существовала еще большая категория тех, кто считался "добровольными
поселенцами". В их судьбах оказалось больше вариаций, чем в судьбах узников
лагерей. Некоторые партии "добровольных поселенцев" были размещены в такой
глуши, где отсутствовали всякие возможности добывания пищи. Выжили лишь
немногие из этих несчастных. Само выживание зависело от небольшой разницы
между теми, у кого были силы, чтобы собирать траву для супа в лесу. и теми,
у кого были силы прожить на супе из травы. Однако, большая часть
добровольных поселенцев попала в достаточно обжитую местность, например, на
лесозаготовки и в колхозы в отдаленных районах. Большинство выживших и
сумевших потом вернуться на родину принадлежало к числу этих счастливцев. Но
их было не так много: считается, что каждые четверо из пятерых
депортированных в период второй советской оккупации не вернулись и уже не
вернутся...
Из газеты "EestiPdevaleht" (Таллинн) от 25марта1999 г. (пер. с зет.)
Молниеносная война Сталина против балтийских народов А.Рахи
Мартовская депортация 1949 г. -- не такое уж отдаленное прошлое. Эти
события по-прежнему с нами, ведь и полвека спустя они оказывают влияние на
нашу повседневную жизнь, вызывают напряженность, боль, скорбь.
Для Москвы депортации из Эстонии, Латвии и Литвы составили единую
операцию. Подготовка к массовой депортации в Сибирь жителей Балтийских
государств началась уже в конце 1948 г., руководили ею высшие эшелоны власти
Союза ССР.
26 ноября 1948 г. был издан указ Президиума Верховного Совета СССР,
узаконивший высылку на вечное поселение.
29 января 1949 г. последовало постановление Совета Министров СССР,
согласно которому с территории Литвы, Латвии и Эстонии надлежало выслать
кулаков вместе с семьями, семьи бандитов, скрывающихся националистов,
осужденных и легализованных бандитов,
435
продолжающих враждебную деятельность, и их семьи, а также семьи,
оказывающие помощь бандитам.
Отвечали за высылку министерство внутренних дел и министерство
государственной безопасности. Коммунистический геноцид на государственном
уровне следовало провести как особо секретную операцию под кодовым названием
"Прибой" и в засекреченные дни (Д-1). Само название операции весьма
красноречиво. Она должна была стать молниеносной войной против народов
Балтии, чтобы поставить их на колени, не просто подчинить их на уже
завоеванной земле, но и рассеять по просторам Сибири. <...>
Для проведения операции "Прибой" был организован временный штаб,
который возглавил командующий внутренними войсками генерал-лейтенант Бурмак.
Подготовка военной части операции велась на протяжении многих месяцев.
Известно, что расположенная в Риге 48 дивизия конвойных войск во главе с
генерал-майором Кемеровым начала сверхсекретную подготовку уже в январе.
Приказом командующего конвойными войсками Министерства внутренних дел Союза
ССР от 27 января (до постановления Совета министров от 29 января!) дивизии
был отдан приказ после получения распоряжения конвоировать спецссыльных в
отдаленные районы Союза ССР.
Чтобы обеспечить успешность операции и не вызвать международного
осуждения, органы безопасности позаботились о ее засекреченности.
Военнослужащие и их семьи не должны были знать о концентрации войск. В
дополнение к этому была развернута кампания по дезинформации - инсценировка
весенних учений. Слово "учения" следовало использовать во всех
постановлениях, счетах, телефонных переговорах. Приказ о начале операции
"Прибой" отдал министр внутренних дел СССР Круглов в своем секретном
распоряжении от 12 марта 1949г.
В Ригу для руководства операцией прибыл заместитель министра обороны
Союза ССР генерал-лейтенант Огольцов. В Таллинне дело взял под контроль
другой заместитель министра
генерал-лейтенант Блинов. Во все уезды были направлены государственные
спецуполномоченные министерства госбезопасности.
Но и это посчитали недостаточным для проведения депортации. Одних
только оперативных работников госбезопасности в Эстонию было введено около
1200. То же происходило в Латвии и Литве.
Во второй половине марта к границам оккупированных Балтийских
государств дополнительно были стянуты многочисленные элитные формирования
внутренних войск. Важнейшими пунктами концентрации войск, предусмотренных
для Эстонии, были Кингисепп в Ленинградской области и Великие Луки.
В ночь на 25 марта в Эстонию были введены подразделение мотострелковой
дивизии имени Дзержинского, полк 13-й мотострелковой дивизии внутренних
войск из Ленинграда, полк 7-й дивизии внутренних войск из Минска, курсанты
школы повышения квалификации командного состава из Саратова, а также 1400
сержантов Управления охраны КГБ. Тем самым, в дополнение к войскам, уже
находившимся в Балтии ранее, было введено 4300 военнослужащих элитных частей
со спецподготовкой.
Войска сопровождали 2210 связистов. Руководство операцией
осуществлялось по радио и по телефону. Все гражданские телефонные станции
находились под контролем: тот, кто называл пароль "Прибой", без задержки
получал телефонную связь.
Для перевозки депортируемых было собрано около 8500 грузовых
автомобилей, половину которых составили военные автомобили из Балтии,
Ленинграда и Белорусского военного округа, остальные были взяты на месте.
Еще 700 автомобилей внутренних войск использовались для перевозки
организаторов депортации. 106 офицеров госбезопасности проверяли исправность
автомобилей и руководили автотранспортом для "спецперевозок".
Дополнительно было ввезено и оружие. В Эстонии советскому и партийному
активу было выдано 1470 автоматов и 1400 пистолетов, а также необходимые
боеприпасы.
Всего, согласно отчету, депортационная армия в странах Балтии
насчитывала 76 212 человек (не считая кабинетных чиновников). Примерно треть
из них составлял местный актив. Для сравнения, максимальная численность
эстонских вооруженных сил во время освободительной войны в июне 1919 г. была
86 000 человек. <...>
436
Последствия депортации
В марте 1949 г. из Эстонии было выслано 20 702, из Латвии - 47 322, из
Литвы - 29 180 человек, всего 92 204 человека.
Как в Эстонии, так и в Латвии мартовский террор был направлен против
женщин, детей и стариков - мужчины из их семей уже находились в лагерях,
многие из них там умерли.
Большинство депортированных вернулось из Сибири инвалидами.
Депортация была наступлением на национальную культуру и одним из орудий
политики денационализации. Денационализация интенсивно происходила в
областях, где депортированных рассеивали среди русских и представителей
других национальностей. Там заключалось больше смешанных браков, при этом
домашним языком становился русский, и после окончания ссылки такие люди
оставались жить в России. Быстрее всего происходила ассимиляция детей
младшего возраста -- для многих, получивших школьное образование в Сибири,
вновь прижиться на родине было уже трудно.
Депортация 1949 г. создала предпосылки для массовой иммиграции
иноязычного населения в Балтийские государства и резкого сдвига в
национальном составе населения. Особенно больших размеров достигла
иммиграция в города и промышленные центры. Депортации нарушили
функционирование традиционной экономической системы и способствовали
превращению экономики Балтийских государств в неэффективную и колониальную.
В народе были посеяны недоверие и ненависть, чувство страха перед
доносами и репрессиями. Депортация стала тяжелым испытанием не только для
высланных, но и для остававшихся в Эстонии. Постоянные опасения,
беспокойство и неуверенность в завтрашнем дне оставили глубокий след в душе
эстонского народа.
Изменился характер движения вооруженного народного сопротивления.
Борьба за восстановление государственной независимости все больше
превращалась в отчаянные акции мести - убивали парторгов, сельских
уполномоченных, членов карательных батальонов, всех, кто участвовал в
депортации, а также членов их семьей. 1949 год стал для вооруженного
движения сопротивления, или лесных братьев, роковым. Одной из целей лесных
братьев было предотвратить депортацию. К сожалению, к весне 1949 г., после
5-летней внутренней войны, силы эстонского вооруженного сопротивления
оставались слишком разобщенными для крупного выступления. Большого
противодействия депортации не последовало. Цитирую депортированного: "Мы
сидели, прижавшись вплотную, в волостном правлении. Но мама тихо утешала
нас: сейчас, сейчас придут лесные братья и спасут нас. Они не позволят нас
выслать. На это надеялись многие из нас".
После депортации развеялись иллюзии относительно поддержки западных
стран. Местами она казалась такой определенной, что на нее расчитывали даже
по дороге в Сибирь. Цитирую депортированного: "Настроение в вагоне
сохранялось хорошее. Поговаривали потихоньку, что Америка не позволит увезти
нас в Сибирь, скоро вагоны повернут и мы поедем обратно домой. На одной
станции в соседних вагонах увидели танки и пулеметы. Все были встревожены.
Подумали, что уже началась война. Верили в "белый корабль", который должен
придти из Америки и всех нас спасти. Но чем ближе к Сибири, тем молчаливее
становились люди. Стихли шутки и песни. Поезд тащился все дальше, Америка
его так нигде и не повернула".
Аресты и депортации тяжело повлияли на демографическую ситуацию. В годы
войны сильно изменилась половозрастная структура населения. Поскольку
арестованными были, в основном, мужчины средних лет, резко увеличился
удельный вес женщин детородного возраста, поэтому после депортации 1949 г. и
неразрывно связанной с ней принудительной коллективизацией усилились,
особенно среди сельского населения, настроения беспросветного отчаяния и
равнодушия. Это выразилось в падении рождаемости, бегстве из деревни,
учащении самоубийств.
437
Из: Т. Raun. "Estonia and the Estonians" ("Эстония и эстонцы"),
Stanford, Hoover Institution Press, Stanford University, 1987, p. 181-183.
(пер. с англ.)
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Демографические последствия политики сталинизма в мирное время
оказались для населения Эстонии еще более разрушительными, чем потери во
второй мировой войне. <...>
Анализ демографических изменений за этот период затруднен тем, что в
январе 1945 г. примерно 5% территории Эстонской ССР было передано РСФСР.
<...> ЭССР лишилась около 71 500 человек, живших на этих землях. Следующие
данные позволяют приблизительно оценить общие изменения населения Эстонии в
1939-1953 гг. (в каждом случае - на начало года):
1939 (в границах до 1945 г.)
1 134000
1940 (в границах после 1945 г.)
1 054 000
1945
830 000-854 000
1950
1 096 700
1953
1 141 300
Основной неизвестный демографический показатель - размеры потерь
военных и гражданских жителей Эстонии в период второй мировой войны. Во
всяком случае, в период между 1940 и 1945 гг. население, по-видимому,
уменьшилось не менее, чем на 200 000 человек. В послевоенные годы произошла
новая депортация. В 1945-1946 гг. было депортировано значительное число
эстонских мужчин, в том числе ветеранов немецкой армии и участников
ополчения <...> численностью в 41 000 человек. <...> Приблизительно 50
000-80 000 человек было охвачено депортацией, связанной с коллективизацией в
марте 1949 г. Наконец, число "буржуазных националистов", высланных в
1950-1951 гг., могло достигать 3 000 человек.
Учитывая все потери населения в 1940-х гг., официальные советские
данные, приведенные выше для 1950 г., поразительно высоки. Единственным
приемлемым объяснением является то, что во второй половине 1940-х гг.
происходила массовая иммиграция. <...> "Много народу" прибыло в эти годы в
Эстонию из Псковской и Ленинградской областей и из отдельных районов
Белоруссии. <...> Во второй половине 1940-х гг. иммигрировало около 180000
неэстонцев, однако эта цифра может оказаться выше, если оценки потерь в
1940-х гг. близки к действительности. Еще одним осложняющим фактором ранней
послевоенной иммиграции был приток значительного числа русских эстонцев,
несомненно, насчитывавший десятки тысяч человек. К началу 1950-х гг. уровень
иммиграции заметно упал, число иммигрантов в 1950-1953 гг. составило 32 600.
Следует также отметить, что в 1945-1949 гг. зарегистрирован один из самых
высоких в XX веке в Эстонии уровней рождаемости (20,6 на 1000 жителей). В
1950-1953 гг. средний уровень рождаемости составил 18,3%. <...>
Поскольку население, потерянное при передаче восточных приграничных
районов Эстонии РСФСР в начале 1945 г., было преимущественно русским
(вероятно, на 75%), доля этнических эстонцев превысила 90%, несмотря на
потери военного времени. Однако после массового притока неэстонцев в
1945-1950 гг. доля эстонцев резко снизилась, продолжая снижаться и в начале
1950-х гг.
Действительно, в годы сталинизма сокращение было столь резким, что
часто возникал вопрос, не придерживается ли Москва долговременной политики
целенаправленной русификации. <...> С одной стороны, такие явления, как
массовая депортация после второй мировой войны из районов новообретенной
Советским Союзом западной границы, действительно могут свидетельствовать о
централизованной политике денационализации. С другой стороны, могло быть и
так, что главная цель Москвы была экономической. Стремительный рост
промышленности в Балтийских республиках требовал соответствующего роста
численности рабочей силы. В Эстонию и Латвию, где местные резервы были
недостаточны для удовлетворения нужд промышленности, ввозилось большое число
людей других национальностей; в Литве местные ресурсы оказались более
подходящими, поэтому доля литовцев в населении сократилась при Сталине
гораздо меньше. Следует, однако,
438
напомнить, что Сталина не заботило выживание малых национальностей (за
исключением грузин): в период, последовавший сразу после войны, в советской
национальной политике развивалась концепция "старшего брата".
Результатом послевоенного расширения промышленного производства Эстонии
стала стремительная урбанизация. <...> Так, во второй половине 1940-х гг.
показатели урбанизации возрастали в среднем на 3,2% в год, и хотя в начале
1950-х гг. рост замедлился, оставались впоследствии достаточно высокими. В
период 1939-1959 гг. Эстония занимала первое место в Советском Союзе по
росту урбанизации, главной основой которого был отмеченный выше большой
приток неэстонских иммигрантов. Закладывались новые города (так в 1946 г.
был создан Кохтла-Ярве в сланцевом регионе), а старые расширяли свою
территорию. Продолжался процесс миграции из сельских районов в городские в
пределах самой Эстонии. несмотря на то, что сельская местность обезлюдела
вследствие депортаций. Этот процесс усугубляла боязнь эстонских крестьян
оказаться объявленными кулаками.
Из: К.Аип. "The Political Refugees. A History of the Estonians in
Canada" ("Политические беженцы. История эстонцев в Канаде"), Toronto,
McClelland andStewart Ltd., 1985, р. 20-22, 25-28. (пер. с англ.)
К 1960 г. <...> крупнейшие эстонские общины образовались в Соединенных
Штатах (30000), Швеции (28000) и Канаде (18500), далее шли общины меньших
размеров в Австралии (7 000), Западной Германии (6 000) и Англии (5 000). До
войны в Швеции, Германии и Англии эстонцев практически не было, а с 1960 г.
существенных изменений в эстонских общинах не происходило.
В Германии эстонцы относились к числу перемещенных лиц, которым
предоставляло жилье и оказывало поддержку управление ООН по реконструкции и
реабилитации (UNRRA). Главной целью этой организации была репатриация
перемещенных лиц на родину, поэтому в 1947 г.. после того, как большинство
из них было репатриировано, организация была распущена. Ее место заняла
другая - Международная организация по вопросам беженцев (IRO), в задачи
которой входило расселение приблизительно миллиона беженцев, не желавших
оказаться репатриированными в Советский Союз или находившиеся под его
влиянием страны Восточной Европы. Среди этих групп людей были и эстонцы.
К 1947 г. жизнь беженцев в Германии стала бессмысленной и невыносимой.
После окончания войны они скученно жили в лагерях, не имели оплачиваемой
работы. Взрослые, обладавшие разнообразными профессиональными умениями и
опытом, не могли найти себе применения. Возможность начала новой войны между
СССР и западными державами делала Германию еще менее приемлемой для них, и
они готовы были использовать всякую возможность, чтобы переселиться в любое
другое западное государство. Многие из них предпочли бы Соединенные Штаты,
но поскольку иммиграция в Соединенные Штаты представляла собой длительный
процесс и предусматривала ограничения, они выбирали Канаду, часто в надежде,
что из Канады смогут затем переселиться в Соединенные Штаты, чего
большинство из них, однако, так и не сделало. Были и те, кто предпочитал
Канаду Соединенным Штатам, особенно специалисты в области сельского
хозяйства и фермеры, ожидавшие, что социальные условия и климат в Канаде
окажутся ближе к эстонским. В конце концов, выбирать уже не приходилось -
ехали в любую страну, которая предоставляла возможность покинуть лагеря для
беженцев в Германии.
Эстонцы, находившиеся в Швеции, не относились к перемещенным лицам, так
как Швеция не входила в IRO. Поэтому они не были включены в проект IRO по
переселению и не могли иммигрировать в Соединенные Штаты на основании закона
США о перемещенных лицах. Однако в Швеции эстонские беженцы уже участвовали
в шведской экономике и жизни, многие имели личные сбережения, которые могли
использовать для иммиграции в Канаду, так как, согласно канадским
иммиграционным правилам, требовалось иметь либо "независимый доход" (2 000 $
наличными), либо спонсора в Канаде, который гарантировал бы работу и жилье.
Перемещенные лица из Германии, напротив, не имели ни гроша в кармане, им
приходилось полагаться исключительно на гарантии спонсоров. Более того,
транспортные расходы
439
перемещенных лиц оплачивала IRO, тогда как эстонцы из Швеции должны
быть оплачивать их сами.
В соответствии с проектом IRO по переселению, первыми государствами,
принявшими беженцев в качестве иммигрантов, были Англия, Бельгия и
Австралия. Англия принимала одиноких мужчин и женщин для работы в больницах,
на текстильных фабриках, в угольных шахтах и на фермах. Несколько тысяч
эстонцев отправились в Англию, хотя многие из них не владели ни одной из
требуемых профессии. Бельгия принимала шахтеров в угольные шахты, но туда
уехали немногие, в основном - бывшие солдаты. Правила иммиграции в Австралию
были либеральнее, чем в Англию и Бельгию, поэтому в Австралию также уехало
несколько тысяч человек, как одиноких, так и с семьями, однако, многие
эстонцы считали, что Австралия находится слишком далеко, и ждали возможности
иммигрировать в Северную Америку. Вскоре беженцев из Европы в качестве
политических иммигрантов начала принимать и Канада. <...>
В конце 1948-1949 гг. Канада столкнулась с проблемой довольно необычных
беженцев в виде небольшого, но нетипичного вторжения с моря. "Вторжение"
явилось из Швеции, почти все "вторгшиеся" были эстонцами. В Швецию они
прибыли в крошечных перегруженных лодках в августе и сентябре 1944 г.
Некоторые из лодок погибли в бурных водах Балтики, другие были захвачены
Советским Союзом или Германией, так и не добравшись до Швеции, но с теми,
чьи лодки достигли берегов Швеции, шведское правительство обошлось щедро. Им
был открыт доступ в шведскую экономику, а для работников умственного труда
даже были специально созданы рабочие места. Это не означало, что можно было
работать по прежней специальности, но нужная и оплачиваемая работа была
предоставлена всем. Беженцы могли легко интегрироваться в шведское общество,
стоило им только выучить шведский язык, что большинству из них быстро
удалось сделать. Швеция, как государство, не пострадавшее в результате
войны, разумно использовала профессиональное мастерство беженцев.
Однако в политическом отношении беженцы чувствовали себя неуверенно. В
ноябре 1945 г. Швеция выдала Советскому Союзу 2700 немецких солдат, в том
числе 167 эстонцев и латышей, служивших в немецкой армии. Швеция обращалась
с беженцами, как с советскими гражданами, так как аннексию Советским Союзом
Балтийских государств в 1940 г. признала законной. Шведское правительство
неоднократно повторяло, что не будет препятствовать репатриации беженцев в
Советский Союз, хотя и не вынуждало их возвращаться. Непрерывно ходили слухи
о новой войне, в которой Швеция сохранит дружеские отношения с Советским
Союзом. Боясь оказаться насильно возвращенными в оккупированную Советским
Союзом Эстонию, многие эстонцы планировали покинуть Швецию как можно скорее.
Несколько групп беженцев, объединив свои сбережения, приобрели суда.
Нашли капитанов, опытных моряков и механиков, и между 1946 и 1949 гг. 45
"кораблей викингов" разного размера и в различном состоянии покинули Швецию,
имея, в основном, на борту эстонцев, хотя там было и некоторое количество
латышей, литовцев и украинцев. Все суда были перегружены, лишь немногие из
них подходили для путешествия через океан, поэтому в большинстве случаев для
пересечения Атлантического океана потребовалось больше времени, чем
ожидалось. Примером может послужить старое судно "Валнут" вместимостью
меньше 200 человек, которое в сентябре 1948 г. вышло из Швеции с 355
пассажирами на борту и 13 декабря благополучно прибыло в Галифакс, Новая
Шотландия. Семнадцать судов причалило у берегов Соединенных Штатов, 10 - в
Канаде, 6 - в Южной Африке, 5 - в Аргентине, 3 - в Англии, одно в Бразилии.
Два судна погибли в Атлантическом океане, еще два бесследно исчезли.
Прибытие в Канаду первого из этих судов было для канадских властей
неожиданностью. Пассажиры попросили разрешения остаться, как несколькими
годами раньше они просили этого у шведских властей, и были допущены в страну
в качестве беженцев и иммигрантов. После процедуры выяснения личностей
правительство приняло беженцев, в каждом отдельном случае временно отменяя
специальным приказом действующие иммиграционные ограничения. Поскольку в
Соединенных Штатах подобная процедура принятия была гораздо сложнее, из
Соединенных Штатов в Канаду, главным образом, при поддержке канадской
лютеранской церкви, прибыло еще 466 "эстонских викингов". В 1948 г. в Канаду
прибыло 519 человек, в 1949 г. - 951, в 1950 г. - 123, а в общей сложности -
1 593 "викинга" из Швеции, около 1 500 которых были эстонцами. Только
двенадцать человек канадские власти отказались принять как иммигрантов.
440
В 1949 г. Канада смягчила иммиграционную политику в отношении беженцев
из Европ",^ЗД благодаря чему в последующие два года там появилось еще больше
эстонцев.<.. .>
Шумиха вокруг прибытия "кораблей викингов", многочисленные справки,
наводимые эстонцами в Швеции об иммиграции в Канаду и усилия канадских
эстонцев заставили канадское правительство рассмотреть также вопрос об
иммиграции беженцев из Швеции, хотя они не являлись перемещенными лицами и,
следовательно, не были включены в проект IRO по переселению. Летом 1948 г.
д-р Хью Кинлисайд, в то время заместитель министра горной промышленности, во
время ознакомительной поездки по Европе посетил Стокгольм и встретился с
членами эстонской общины. Хотя министр, как и многие представители канадских
властей, включая членов комиссии Сената по вопросам труда и миграции,
сочувствовал эстонцам, вопрос оказался сложнее, чем можно было ожидать.
Шведское правительство было против того, чтобы в стране действовали
канадские иммиграционные агенства, боясь, что это может спровоцировать
советское правительство, однако шведы сказали, что они не будут возражать,
если отбор иммигрантов без всякой огласки пройдет в канадском посольстве в
Стокгольме. Вернувшись в Оттаву, г-н Кинлисайд представил меморандум, в
котором рекомендовал одобрить принятие до 5 000 эстонских беженцев из
Швеции. В сентябре 1948 г. кабинет министров принял его рекомендацию. Однако
возникло еще одно препятствие:
канадские иммиграционные правила требовали, чтобы каждая иммигрирующая
семья по прибытии в канадский порт имела при себе 2 000$, в то время как
Швеция запрещала вывозить из страны больше 500$ на человека. Таким образом,
одинокие люди и семьи, состоявшие менее чем из четырех человек, не могли
предъявить "независимые средства" и должны были, как и иммигранты из
Германии, искать себе спонсоров. К февралю 1949 г. было выдано всего 15 виз,
однако со временем из Швеции эмигрировало больше эстонцев. Приехавшие в
Канаду после 1949 г. делали это в основном из экономических соображений.
Хотя они уже нашли себе оплачиваемую работу в Швеции, и получили возможность
интегрироваться в шведское общество, они считали, что в Канаде будут иметь
более широкие перспективы, так как сама страна была значительнее по размерам
и общество ориентировано на иммигрантов. Кроме того, эстонцы рассматривали
Канаду не изолированно, а как часть англоязычного североамериканского
континента. <...>
Послевоенные эстонские иммигранты были главным образом молодыми людьми
в возрасте 20-30 лет, хотя встречались и люди постарше, лет 50-60. Многие из
них были одинокими, разлученными со своими супругами во время войны или при
отъезде из Эстонии. Семьи, в основном, были небольшие, с одним-двумя детьми.
Как правило, эстонские иммигранты были хорошо образованы, подавляющее
большинство имело среднее или профессионально-техническое образование, а
некоторые - и университетские дипломы. Высокий уровень образованности
иммигрантов был обусловлен не только соответствующими образовательными
стандартами предвоенной Эстонии, но и тем, что люди, уехавшие из Эстонии в
1944 г., имели уровень образования выше среднего и продолжали обучение в
Германии или Швеции. Многие сделали профессиональную карьеру в Эстонии до
войны, но не меньше было и молодых людей, во время войны призванных на
военную или гражданскую службу и не имевших возможности начать
профессиональную деятельность. Одной из важных особенностей этой группы
иммигрантов было то, что она состояла из молодых, образованных общественных,
гражданских, культурных и политических лидеров Эстонии, людей, которые в
иное время никогда не покинули бы свою родину.
Личный опыт эстонских иммигрантов охватывал опыт людей, живших в
царской России до первой мировой войны, и опыт молодежи, повзрослевшей уже
во время войны. Несмотря на социальные и другие различия, они чувствовали
свое единство как представители эстонского народа, остро ощущая груз военных
лет. Они ненавидели Советы и коммунизм. Однако, хотя многие из них и
сражались на стороне немцев, и работали у них, немцев они любили не больше,
чем русских. Большинство на протяжении всей войны отдавало предпочтение
западным союзникам и западным ценностям свободы и демократии, тем более, что
тоталитарную философию как правого, так и левого толка они испытали на себе.
441
Из: "Органы государственной безопасности 'CCO'^JS^t^WMtHEg^ с. 255-256.
Из Таллинна
ЦК КПСС
ЦК КП Эстонии сообщает, что за последние дни 3 и 4 ноября 1956 г. в
республике имели место отдельные антисоветские проявления.
3 ноября с.г. на Ратушной площади г.Таллинна задержана гражданка
Стиллверк Анна Яновна, 1885 г. рождения, работающая сторожем инвалидной
артели в Вальве, которая при скоплении публики выкрикивала: "Долой
коммунистов. Русские, убирайтесь вон".
3 ноября 1956 г. около 9 часов вечера в столовой г.Таллина "Копли"
гр.Крилт Ханс Самуилович, 1928 года рождения, часовой мастер артели "Тяхт"
выкрикивал: "Русские, убирайтесь из Эстонии".
По этим лицам ведется расследование органами.
В конце октября с.г. были получены данные о том, что учащиеся 1-й
средней школы г.Таллинна нелегально, организованным путем изготовляют
памятные кольца с инициалами шведского короля Густава-Адольфа, которые в
буржуазный период носили учащиеся гимназии имени Густава-Адольфа, шведского
короля. Принятыми мерами выявлены организаторы и изготовители упомянутых
колец.
С 28 октября по 3 ноября 1956 г. в г.Тарту было обнаружено и изъято 19
шт. антисоветских листовок, распространяемых в различных частях города.
Установлено, что листовки изготовляли и распространяли ученики 6-го класса
1-й средней школы г.Тарту Пайкре Антс, Крейс Юрий и Вильба Вальдур, все они
1944 года рождения, именовали себя союзом "Спартанцев". Инициатором
изготовления и распространения листовок, как установлено, был Крейс Юрий.
Как он рассказал, поводом к этим действиям послужили антисоветские передачи
"Голоса Америки" о венгерских событиях, которые он слушал.
По линии партийных комитетов и органов КГБ проводятся необходимые
мероприятия по выявлению организаторов, возможно стоящих за подростками.
4 ноября 1956 г. бюро ЦК КП Эстонии обсудило телеграмму ЦК КПСС о
положении в Венгрии и задачах парторганизаций в связи с подготовкой к
Октябрьскому празднику. Было принято решение о посылке во все районы и
города республики членов ЦК КП Эстонии, министров и других ответственных
работников для оказания помощи в проведении этой работы на местах. 5 ноября
утром ЦК КП Эстонии проведен инструктаж этих работников и все они выехали на
места.
Передовая "Правды" за 4 ноября и другие материалы переведены на
эстонский язык и направлены в районы с этими товарищами.
Отклики на события в Венгрии собираются, обобщаются и будут переданы 6
ноября утром.
Секретарь ЦК КП Эстонии КЭБИН
Из: J.Barron. "KGB. The Secret Work ofSow^Agent^ агентов"), New-York,
Reader'sDigestPress,^УТ^р.Ж
У Сахарова , с детства приученного соблюдать кастовые различия и
избегать стоящих ниже по общественному положению, не было друзей за
пределами института, кроме нескольких человек, близких семье. Он ходил за
покупками в специальные магазины, закрытые для обычных граждан, отдыхал на
государственных курортах, недоступных для широкой публики, обедал в
ресторанах, которые были по карману лишь иностранцам и олигархии. Он даже в
школу ездил на такси, а не в метро, чтобы не смешиваться с толпой. До самого
1964 г., когда ему исполнилось девятнадцать, он едва ли как-либо сталкивался
с рядовыми людьми.
Владимир Николаевич Сахаров - бывший сотрудник КГБ СССР. - Пргм. сост.
443
Той весной он отдыхал в Эстонии на деньги, которыми дедушка наградил
его за высокие отметки в институте. Хотя в 1940 г., по соглашению с
Гитлером, русские оккупировали это небольшое Балтийское государство, эстонцы
упрямо стремились сохранить свой язык и культуру. Сахаров находил, что это
восхитительно. Однако он постоянно чувствовал угрюмую враждебность, которую
эстонцы проявляли каждый раз, когда могли это сделать. Дважды, когда он
спрашивал дорогу, его намеренно отправляли совсем в другую сторону. Продавцы
в магазинах не обращали на него внимания до тех пор, пока там были другие
покупатели. Однажды вечером в вестибюле таллиннской гостиницы он встретил
знакомый экипаж из Аэрофлота, и его пригласили отпраздновать день рождения в
ресторане, где играл джазовый ансамбль. Когда стало понятно, что участники
вечеринки - русские, ансамбль внезапно прервал джазовую мелодию на середине
и начал играть "Deutschland fiber alles". Многие из посетителей
присоединились к этому оскорблению, встав со своих мест и подхватив старый
немецкий гимн.
Однажды Сахаров увидел, как какой-то человек покупал в магазине удочку,
и захотел купить такую же. "Это демонстрационная, не продается", - сказал
продавец, маленький щуплый человек лет 60. "Но я только что видел, как Вы
одну продали", - настаивал Сахаров. "Это демонстрационная", - повторил
неуступчивый эстонец. "Послушайте, что Вы против меня имеете? - воскликнул
Сахаров в отчаянии. - Чего Вы хотите?" "Мы хотим, чтобы вы уехали и оставили
нас в покое", - ответил продавец...
Из: S.Kiin, R.Ruutsoo, A. Tarand. "40 kirja lugu" ("История "Письма
сорока"), Tallinn, 1990, lk. 167-168. , [1!] ^[:]
[1:]::^ [:] [1111\;] '[:1]'
[::] [1:;1] [1;:]" [:] ' '
[:] [:]:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
13 октября 1978 г, N 835
Москва, Кремль
О мерах по дальнейшему совершенствованию обучения русскому языку и его
изучения в союзных республиках.
Совет Министров СССР постановляет:
1. Министерству просвещения СССР и Академии педагогических наук СССР
совместно с министерствами просвещения и другими заинтересованными
организациями союзных республик составить к 1980 году стандартные учебные
программы по русскому языку для учебных заведений, в которых обучение
осуществляется на каком-либо ином языке, кроме русского, и обеспечить
подготовку соответствующих учебников и учебных пособий.
Предусмотренное в пункте 5 решения Центрального Комитета
Коммунистической Партии Советского Союза и Совета Министров СССР от 10
ноября 1966 г., N 874, деление классов с числом учащихся свыше 25 человек
для изучения русского языка на две подгруппы постепенно распространить на
1-3 классы всех школ с национальным языком обучения и 4-10 (11) классы
городских школ с национальным языком обучения.
2. Министерствам просвещения союзных республик разрешить
перераспределение часов по учебным предметам в учебной программе, чтобы
способствовать более интенсивному изучению русского языка лицами нерусской
национальности.
Министерствам, ведомствам и высшим учебным заведениям шире изучать
опыт, имеющийся у известных высших учебных заведений союзных и автономных
республик в обучении специальным предметам на русском языке.
3. Учитывая многочисленные пожелания граждан различных национальностей
об организации изучения русского языка в детских дошкольных учреждениях и
подготовительных классах. Министерству просвещения СССР обсудить этот вопрос
совместно с Госпланом Совета Министров СССР и представить соответствующие
предложения в Совет Министров СССР к 1 января 1979г.
4. Для дальнейшего улучшения подготовки учителей русского языка и
повышения их квалификации Министерству просвещения СССР и Министерству
высшего и среднего специального образования СССР, а также министерствам
просвещения союзных республик к 1980 году составить и ввести в
педагогических институтах новую учебную программу по
444
специальности "Русский язык и литература в национальной школе" и
обеспечить более основательную подготовку учителей по этому предмету;
увеличивать прием в университеты и педагогические институты РСФСР,
Украинской и Белорусской ССР по специальности "Русский язык и литература"
молодежи, присылаемой на обучение союзными республиками;
укрепить кафедры русского языка и литературы в высших учебных
заведениях союзных и автономных республик квалифицированным
научно-педагогическим персоналом;
систематически посылать учащихся старших курсов учебных заведений по
специальности "Русский язык и литература" на определенное время на обучение
в педагогические институты, а также в университеты РСФСР, Украинской и
Белорусской ССР; создать при педагогических институтах и университетах
факультеты и соответствующие курсы повышения квалификации учителей начальных
и средних классов национальных школ, а также учителей учебных заведений,
дающих среднее и высшее специальное образование; укреплять институты
повышения квалификации учителей и педагогические кабинеты районных и
городских отделов народного образования специалистами в области методики
обучения русскому языку.
С целью улучшения обучения русскому языку ввести в педагогических
учебных заведениях деление учебных групп на подгруппы.
Начиная с 1980 г., Госплану Совета Министров СССР и Министерству
финансов СССР предусмотреть в проекте госбюджета СССР средства, необходимые
для мероприятий по улучшению подготовки учителей русского языка и повышению
их квалификации.
5. Министерству просвещения СССР и Советам Министров союзных и
автономных республик совместно с заинтересованными министерствами и
ведомствами необходимо гарантировать, чтобы во всех учебных заведениях, где
обучение ведется на национальном языке, имелись специальные комнаты русского
языка и литературы, снабженные лингафонной аппаратурой и другими
техническими вспомогательными средствами.
Госплану Совета Министров СССР и Министерству финансов СССР обеспечить
включение средств, необходимых для этих целей, в государственный бюджет
СССР.
Председатель Совета Министров СССР: А.Косыгин Управляющий делами Совета
Министров СССР: М.Смиртюков
Из: "World War II and Soviet occupation in Estonia: A Damages Report"
("Вторая мировая война u советская оккупация Эстонии: отчет об ущербе"),
Tallinn, Perioodika Publishers, 1991, р. 80-81. (пер. с англ.).
Эстонский язык
Статус эстонского языка стал снижаться с 1940 г. после аннексии Эстонии
Советским Союзом. Эстонский язык перестал быть единственным государственным
языком - вторым стал русский. Прекратилось использование эстонского языка во
многих сферах: в международных переговорах, дипломатической переписке, во
внешней торговле и на торговых знаках, в вопросах, касающихся вооруженных
сил, в обучении.
Эстонский язык был вытеснен из преподавания и лишен возможностей
развития терминологии в сферах навигации, мореплавания, авиации и
железнодорожного транспорта. Он также перестал использоваться в
горно-добывающей, энергетической, текстильной и некоторых областях тяжелой
промышленности. Отказ от эстонского языка в различных отраслях
промышленности был обусловлен тем, что большинство промышленных предприятий
оказалось под прямым всесоюзным контролем, осуществляемым из Москвы.
Эстонский язык был вытеснен из милиции и правоохранительных органов.
Предпринимались также попытки ограничить использование эстонского языка
в высшем образовании. Он был устранен в ряде средне-технических учебных
заведений.
Русификация терминологии в управлении, бухгалтерском деле, отчетности и
статистике развивалась бок о бок со всеобщей кадровой политикой,
стремившейся отдать все ключевые позиции представителям некоренного
населения.
445
Политика намеренного ограничения возможностей эстонцев продолжалась
вплоть до 1989 г. Наиболее тяжелые времена для эстонского языка пришлись на
период с 1975 по 1987 гг.
Искоренение эстонской интеллигенции и образованных людей (в первую
очередь, писателей) и репрессии против них привели к сокращению числа людей,
пишущих на эстонском. Уничтожение эстонских книг снизило количество как
художественной, так и научной, образовательной и технической литературы.
Государственная издательская политика ограничивала количество эстонских
печатных материалов, особенно в 1951-1953 гг., когда численность новых
изданий была меньше, чем в середине XIX века. На государственном уровне
отдавалось предпочтение переводу с русского в ущерб другим языкам, что
усиливало влияние русского языка на эстонский. Некоторые учебники по
обязательным предметам были переведены с русского, увеличив воздействие
русского языка на учебную терминологию. Правила делопроизводства и свод
законов были изложены на русском языке, поэтому ведомства Эстонии в своей
работе опирались на русскую модель, теряя традиционные для эстонского языка
понятия, а также возможности появления новых.
Доминирование советской идеологии в области образования, исключение
большой части эстонской литературы из учебной программы эстонских школ и
возвеличивание бездарной художественной литературы - все это ограничивало
возможности развития современного эстонского языка.
Советская политика двуязычия потворствовала вытеснению эстонского языка
из многих сфер общественной жизни, эстонский считался языком второстепенным.
Изучение и развитие эстонского языка было признано в то время
необязательным. Государственная кадровая политика предполагала, что
руководящую должность в Эстонии можно сохранять и без знания эстонского.
Средства массовой информации всецело зависели от российских
информационных агенств, поэтому и там эстонский язык оказался под влиянием
русской грамматики, последствия чего ощущаются по сей день.
Русификация была очевидна также в процедурах получения ученых степеней,
когда представление диссертаций и соответствующей документации на русском
языке было необходимым.
Составлено Мати Хинтом
Из: K.Nyman Metcalf. "Estonia 1918-1994. The Developments/J^man Rights"
(<^^ 1918-1994 гг. Развитие прав человека"), Stockholm, 1994, р. 65-68. (пер.сангл.) Сопротивление В движение сопротивления, которое существовало в 50-е до середины 60-х гг., в основном входили студенты и другие молодые люди. Предполагается, что в этот период действовало около 30 тайных молодежных организаций. Во время Венгерского восстания в 1956 г. множество эстонских студентов были исключены из вузов, арестованы и приговорены к исправительно-трудовым работам в лагерях за националистическую деятельность. Возможностями для выражения скрытого политического протеста служили карнавалы тартуских студентов и фестивали песни, проводившиеся каждые 5 лет. На этих фестивалях эстонцы с их строгими песенными традициями могли выплескивать национальные чувства, исполняя, например, "Отечество - любовь моя" - патриотический гимн, который начиная с 60-х гг. был исключен из официальной программы, но публика продолжала его петь несмотря ни на что. Во время политической оттепели в 60-е гг. спонтанные политические протесты происходили несколько чаще, вовлекая иногда значительное число людей, в основном студентов. Сообщения о протестах с трудом пробивались на Запад, информация о реальном размахе протестов была ограниченной. На российской политической сцене в период оттепели доминировали марксисгско-ленинские оппозиционные группировки, которые критиковали систему с позиций 446 чистого марксизма-ленинизма. В Эстонии такого рода объединений не было, но существовало демократическое движение, в России представленное такими именами, как Сахаров и Солженицын. В 60-е гг. движение протеста стало более организованным, распространялись коллективные, хотя и анонимные, большей частью, воззвания. Два из них были широко известны в Эстонии в 1968 г. Первое было подписано "многочисленными представителями технической интеллигенции в Эстонии" и, среди прочих, содержало требования считаться с общественным мнением, освободить политзаключенных и предоставить независимость нерусским народам СССР. Воззвание предупреждало об опасности возрождения сталинизма и необходимости противостояния. Второе воззвание -"открытое письмо гражданам СССР" было подписано коммунистом Геннадием Алексеевым. Оно говорило примерно о том же, но уже с марксистской точки зрения. Геннадий Алексеев -псевдоним Геннадия Гаврилова, офицера Балтийского флота, жившего в Эстонии. В мае 1969 г. Гаврилов и другие офицеры, в основном, русские, были арестованы и обвинены в организации Союза защиты политических прав. В 1970 г. ленинградский военный суд приговорил Гаврилова к 6 годам заключения в колонии строгого режима. В целом по делу Гаврилова был арестован 31 человек. В конце 60-х гг. комитет комсомола Тартуского университета проводил т.н. политику комсомольской оппозиции, которая была поддержана многими, позже, в 80-е гг., активно участвовавшими в движении Народного фронта. Тогда оппозиция выступала с требованиями прав и свобод для студентов и других людей, акцентируя внимание на национальной культуре, включая эмигрантскую. Движение было разогнано в 1969 г. после назначения на должность нового ректора Тартуского университета. В октябре 1969 г. подпольная "Хроника текущих событий" сообщила о появлении демократической программы в России, на Украине и в Балтийских республиках. Это была программа действий, в которой провозглашался также идеал западной демократии и приветствовался смешанный тип экономики стран Скандинавии и ряда стран Западной Европы в противоположность модели рыночного социализма, приемлемой большинством групп демократического движения. В 1971 г. листовка, подписанная буквами RK (возможное обозначение Rahvuskomitee -Национального комитета), циркулировало в Эстонии. В листовке говорилось о массовой иммиграции русских и содержалось обращение ко всем эстонцам бороться за будущее по-настоящему ЭСТОНСКОЙ советской социалистической республики и выживание эстонского народа. В 1972 г. письмо группы эстонцев было тайно отправлено из страны с призывом ко всем эстонцам и другим народам бороться за улучшение положения прибалтов. Очевидно, письмо было предназначено для фестиваля зарубежных эстонцев "Эсто-72". Помимо политических протестов, в конце 60-х -- начале 70-х гг. берут начало различные неполитические патриотические движения. В стремлении поднять вопрос о судьбе Эстонии на международном уровне, 24 октября 1972г. представители Эстонского демократического движения и Эстонского национального фронта отправили меморандум на Генеральную Ассамблею ООН. Одновременно было отправлено и письмо в адрес Курта Вальдхайма, тогдашнего секретаря ООН, в котором говорилось о процессе русификации и об истории Эстонии как независимого государства. В меморандуме было заявлено, что члены организаций никогда не смирятся с колониальным статусом своей родины и что в то время, когда даже меньшие народы получают признание независимости, эстонцы надеются на крайне необходимую им действенную помощь со стороны ООН. В меморандуме были подчеркнуты положения Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и содержались требования восстановления независимости эстонского государства в границах, зафиксированных в Тартуском мирном договоре, а также просьба о принятии Эстонии в члены ООН. 23 декабря 1974 г. следующее обращение тех же организаций было отправлено господину Вальдхайму с просьбой передать письмо в международные масс-медиа, поскольку из сообщения по радио члены организации узнали о том, что их обращение от 1972 г. после значительной задержки достигло ООН. Вновь были повторены принципиальные требования и подтверждена их актуальность. В обращении рассказывалось также о том, что после того, как в Эстонии стало известно о первом письме, на страну обрушилась волна репрессий. 13 декабря 1974 г. были проведены широкомасштабные обыски в частных домах и произведен ряд арестов. 447 На помощь сотрудникам эстонского КГБ были вызваны их латвийские коллеги, поскольку местных сил для такой операции оказалось недостаточно. Тогда же была расформирована социологическая лаборатория в Тартуском университете под предлогом политически некорректной работы, начальник лаборатории был уволен и исключен из Коммунистической партии. 17 июня 1975 г., в день 35-й годовщины оккупации Латвии и Эстонии, представители эстонских и латышских демократов составили письмо в адрес всех правительств, принимавших участие в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, в котором отмечалось, что безопасность и сотрудничество в Европе тесно связаны с соблюдением прав человека в балтийском регионе. Были упомянуты те статьи конституции СССР, в которых признавались некоторые основные права и свободы, но при этом подчеркивалось, что реализация этих прав и свобод сопровождалась такими условиями как "соответствие интересам трудящихся" и "укрепление социалистического порядка". Говорилось о том, что в действительности в Балтийских государствах большинство статей Всемирной декларации прав человека ООН игнорируются или нарушаются. Граждане не имеют права на неприкосновенность личной жизни, жилища, корреспонденции и защиту собственного достоинства, они лишены возможности беспристрастного судебного разбирательства, свободного выезда и получения политического убежища. Недоступны выражение индивидуальной воли посредством подлинных выборов, свободное участие в политической и культурной жизни, выражения протеста или забастовки. Статьи 18 и 19 Всемирной декларации прав человека о свободе мысли, совести и вероисповедания, а также о свободе мнений и выражения мнений нарушаются особенно грубо. Граждане не могут свободно получать информацию и не имеют права свободно высказывать свои убеждения, не говоря уже о том, чтобы заявлять о них публично. За этим письмом в сентябре 1975 г. последовало совместное обращение представителей шести подпольных организаций: Эстонский национальный фронт. Эстонское демократическое движение. Движение за независимость Латвии, Латвийские христианские демократы, Комитет латвийской демократической молодежи и Литовское национально-демократическое движение. В обращении выражалось разочарование тем фактом, что представители западных демократий на Хельсинкской конференции не выступили с твердым заявлением протеста против насильственной аннексии Балтийских государств. Диссиденты надеялись на международную помощь и признание их борьбы и, как и диссиденты из других мест Советского Союза, не желали смириться с тем, что внешний мир воспринимал судьбу Балтийских государств как неизменную, оказывая им лишь незначительную и эпизодическую поддержку. Политический процесс 1975 г. 21-31 октября 1975 г. в Верховном суде ЭССР в Таллинне проходил один из крупнейших политических судебных процессов эпохи постсталинизма. Перед судом предстали пятеро обвиняемых: Калью Мяттик, лектор Таллиннского политехнического института, Сергей Солдатов, бывший преподаватель того же института, Арво Варато, врач, Артем Юскевич, переводчик. Никто из них прежде судим не был. Всем было предъявлено обвинение в антисоветской агитации и пропаганде по статье 68 § 1 У К СССР и в особо опасной антигосударственной деятельности по статье 70 УК. В вину ставились отправка вышеупомянутых меморандумов в ООН, требование восстановления независимости Эстонии с проведением свободных выборов под эгидой ООН, составление программы эстонских демократов и распространение самиздатовской литературы. Обвиняемые защищались, ссылаясь на статью 19 Всеобщей декларации прав человека ООН о свободе мнений и их выражения, а также на советскую конституцию. Они заявили, что не намерены были подрывать основы строя или свергать советское руководство, но стремились к моральному возрождению советского общества проведением в жизнь прав и свобод человека и устранением несправедливости и злоупотреблений властей. Процесс был закрытым, судья и заседатели - членами Коммунистической партии, далекими от независимости и нейтральности суждений. Все выглядело так, словно подсудимые были признаны виновными уже с момента взятия их под стражу. Обычной практикой политических процессов было заполнять места для публики в зале заседаний сотрудниками КГБ. В данном 448 случае так и было: сотрудники КГБ, другие коммунистические активисты и несколько родственников подсудимых. В обход установленных правил никаких объявлений о предстоящем разбирательстве сделано не было, не были допущены в зал и нейтральные наблюдатели, несмотря на пожелание обвиняемых пригласить представителя Комитета ООН по правам человека для мониторинга процесса. Дискуссии по существу вопроса были запрещены, обвинение строилось на концепции антисоветской пропаганды, не содержавшей конкретных определений, поэтому даже свидетельства, подготовленные следствием КГБ, не всегда оказывались достаточными для поддержки требований обвинения. Прокурор, представляя дело, акцентировал типичный в таких случаях постулат о роли международного империализма и иностранных спецслужб. Когда речь зашла о составе суда, подсудимые выразили протест и потребовали привлечения нейтральных и беспартийных судей, однако просьба не была принята во внимание. Двое из подсудимых отказались от адвокатов, назначенных судом, и проводили свою защиту сами. Двое из пятерых были приговорены к шестилетнему сроку заключения в лагерях строгого режима, двоих приговорили к пяти годам лишения свободы на тех же условиях, Варато за сотрудничество со следствием получил три года отсрочки приговора и пять лет условного наказания. Многочисленные бумаги, книги и, среди прочего, печатная машинка были конфискованы. Подписи четверых осужденных вскоре появились под обращением политзаключенных лагеря в Потьме, которое в феврале 1976 г. подписали 19 человек. В обращении, названном "Воззвание к мировому общественному мнению, к людям доброй воли и всем, кто уважает принципы демократии, свободы и прав человека", говорилось о тяжелых условиях в лагерях для политзаключенных и царящих там нарушениях закона. В Конгресс США (Комитет конгресса по наблюдению за воплощением решений СБСЕ), в организацию Международная Амнистия, в Комитет ООН по правам человека тогда же было отправлено письмо, подписанное представителями эстонских демократов и содержавшее информацию о судебном процессе, который состоялся уже через несколько месяцев после подписания Советским Союзом наряду с другими государствами Хельсинкских соглашений, а также об арестах, обысках и допросах, которые в беспрецедентном масштабе проводили органы безопасности в Эстонии в течение 8 месяцев, несмотря на продолжавшуюся работу Хельсинкской конференции. Письмо это не нашло международного отклика. Сопротивление в конце 70-х-начале 80-х гг. В мае 1977г. 18 эстонских ученых из академического общества охраны природы, Таллиннского Политехнического института и Тартуского университета, составили и распространили письмо, адресованное общественности стран Запада. В нем говорилось об опасной ситуации, складывающейся для окружающей среды Эстонии, особенно, в регионе северо-востока, который был описан, как лунный пейзаж. В письме выражалась озабоченность в связи с намерением Москвы начать широкомасштабные фосфоритные разработки в Тоолсе в Эстонии. Говорилось также, что меры, принимаемые для защиты окружающей среды Эстонии, недостаточны для того, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу. В конце 1970-х гг. напомнила о себе история. В июне 1977г. три письма, написанных президентом Эстонии Константином Пятсом из ссылки, попали на запад. Письма были написаны, по-видимому, в 1953-54 гг., одно из них содержало обращение в ООН. Во всех письмах говорилось о том, что Константин Пяте не покидал добровольно свой пост президента Эстонской республики. <...>
В конце 70-х--начале 80-х гг. тактика диссидентов изменилась, они стали
принципиально подписывать письма и воззвания. Многие стали известны как
инакомыслящие, большинство из них были заключены в тюрьмы. 23 августа 1979
г. 45 эстонских, латвийских и литовских диссидентов написали открытое
письмо, известное как "Обращение балтийцев", в котором содержалось
требование восстановить национальную независимость их стран. Далее
последовало множество писем эстонских диссидентов с изложением различных
проблем:
Афганистан, строительство нового порта недалеко от Таллинна с
привлечением российской рабочей силы. Олимпийская парусная регата 1980 г. В
Эстонии стала печататься подпольная хроника текущих событий.
449
Вне подполья шла политическая активизация творческой интеллигенции. 28
октября 1980 г. 40 эстонских интеллектуалов составили другое известное
письмо, которое было отправлено в газету "Правда", а также в газеты Эстонии
на русском и эстонском языках. Содержанием письма стал протест против
русификации страны наряду с предложением мер, необходимых для защиты
настоящего и будущего Эстонии.
22 сентября 1980 г. во время футбольного матча на Таллиннском стадионе
состоялась стихийная демонстрация молодежи. Она началась как бунт, вызванный
отсутствием рок-группы, выступления которой ожидали в перерывах матча, но
вскоре переросла в широкий политический протест. Больше ста молодых людей
были арестованы после появления усиленных нарядов милиции, понесли наказание
и их родители, которые позже были вызваны на допросы.
Из журнала "Радуга" (Таллинн), 1988, М 7, с. 39-51^ Газетам "Правда",
"Рахва Хяэль" и "Советская Эстония"
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ОБ ЭСТОНСКОЙ ССР
14-го октября 1980 г. в периодической печати ЭССР было опубликовано
сообщение ЭТА "В прокуратуре республики":
"В связи с имевшими в последнее время место в городе Таллинне грубыми
нарушениями общественного порядка со стороны групп подростков, вызвавшими
законное возмущение и недовольство трудящихся, прокуратурой Эстонской ССР
возбуждено уголовное дело против зачинщиков и подстрекателей,
инспирировавших эти нарушения, и злостных хулиганов. Ведется тщательное
расследование всех обстоятельств дела, после чего виновные будут привлечены
к установленной законом ответственности".
Этот состоящий из 56 слов текст до сих пор остается единственным
сообщением советской прессы о состоявшихся в Таллинне и других городах ЭССР
выступлениях молодежи. В дополнение к заметке ЭТА на собраниях в школах и
учреждениях распространена устная информация о происшедшем. Поскольку
свидетелями таллиннских событий было довольно много гостей из братских
республик, возникает возможность для распространения различных слухов по
всему Советскому Союзу. Все то, что произошло в последнее время, побуждает
нас взяться за перо.
Беспокоит в таллиннских событиях насилие, призывы к продолжению
которого встречались и потом. Применение насилия указывает на то, что в
нашем обществе возникли опасные разрывы и противоречия между воспитателями и
воспитуемыми, управляющими и управляемыми. Существующая напряженность еще
более усиливается несоответствием между реальностью и тем представлением,
которое о ней пытаются создать.
Мы находим такое положение опасным и его продолжение чреватым очень
тяжелыми последствиями для Эстонии и всех, кто здесь живет. Было бы не
простительным оправдывать нарушения правопорядка, но непростительно и
игнорирование его глубинных корней и причин. Поэтому считаем своим долгом
обратить внимание на следующие обстоятельства.
Неправдоподобно мнение, что к массовым выступлениям молодежи привела
деятельность единичных подстрекателей. Нам кажется, что в усиленной форме в
них отразилось недовольство многих взрослых жителей Эстонии.
Налицо серьезная социальная проблема, которую невозможно решить без
участия всего общества - для этого необходимо прежде всего общество
информировать об этой проблеме.
Недовольство углубилось в последние годы, но сложилось оно за
длительный период времени. Причиной этого недовольства являются многие
нерешенные социально-экономические проблемы. На этом фоне возникают бытовые
конфликты (очереди в магазинах, дефицит товаров широкого потребления и
продуктов питания, их неравное распределение), которые способствуют развитию
алкоголизма, преступности, нестабильности семьи и другим антисоциальным
явлениям. К этим конфликтам в Эстонии присоединяется неупорядоченность
национально-правовых отношений. Если остальные проблемы в большей или
меньшей мере
450
